Андрей Громыко. Ошибка мистера Нет

Вот только наступит ли следующая стадия, будто бы задуманная Андроповым, – восстановление истинного социализма, с одновременным избавлением ото всех наслоений прошлого, – большой вопрос. Впрочем, мечтал ли о том сам вдохновитель «Операции «Голгофа»? Ведь вдохновлявший его кумир, безвременно погибший под острием ледоруба, как мы помним, в своем письме к Радеку говорил о другом. В самом деле, как остроумно заметил один из участников интернетовского политического форума, из главного тезиса Троцкого о мировой революции вытекает один простой вывод: «Если мировая революция не удалась, то социализм в одной стране, то есть СССР, нежизнеспособен. Следовательно, надо просто сдаться Западу и жить так же, как они, до тех пор, пока не созреют предпосылки для мировой революции. В этом и есть суть неотроцкизма и всей политики Горбачева – капитуляция перед Западом. То есть неотроцкизм – это переработанный на потребу дня троцкизм, опирающийся на конкретную ситуацию в мире и СССР. А нынешние либералы – это переродившиеся, вернее перекрасившиеся, взявшие другое имя неотроцкисты. Космополитизм-интернационализм на основе западного проекта».

К такому же выводу, уже вполне серьезно, без сарказма говоря о троцкизме и его идеологических наследниках в жизни нашей страны, приходит и историк Александр Елисеев:

«Изучая политическую историю XX века, неизбежно приходишь к мысли о том, что левый экстремизм просто обречен эволюционировать в сторону западного либерализма… Левый экстремизм бывшего троцкиста Хрущева был проявлением «синдрома мировой революции». Стремительное политическое наступление на Запад, чуть не приведшее к мировой войне, сопровождалось заигрыванием с ним же и заимствованием многих его цивилизационных установок. Воспроизводилась «старая добрая» модель поведения Троцкого, парадоксальным образом сочетающего антизападную революционность и западничество. Но, в отличие от своих предшественников, советские неотроцкисты все-таки победили – хрущевизм, временно остановленный осторожными брежневскими партаппаратчиками, возродился при Горбачеве. Тогда начались разговоры о «ленинском социализме», о том, что «революция продолжается». Произошла реабилитация Троцкого и иже с ним. Окончилось все, правда, торжеством в России самого дикого и прозападного капитализма. Но ведь примерно того же и хотел Троцкий…».

Получается, что не устарел тезис Сталина об обострении классовой борьбы с развитием социализма, в котором противники вождя увидели только желание оправдать репрессии сталинского режима. По справедливому замечанию Геннадия Зюганова, «этот тезис приобретает совершенно иное звучание, когда анализируешь причины распада СССР и КПСС… Никто не ожидал, насколько сплоченными и озлобленными окажутся враги социализма, прятавшиеся до поры до времени за спину Горбачева под видом сторонников перестройки. События, которые произошли во второй половине восьмидесятых годов и в последующие годы, показывают нам, что контрреволюция никуда не делась, не отказывалась от захвата власти любыми, в том числе и кровавыми, способами». Аналогичным образом оценивал ситуацию и бывший сталинский нарком Л. М. Каганович, когда писал, как во время перестройки из всех щелей выползли «ликвидаторы СССР, социализма, реставраторы капитализма и старых дореволюционных порядков и эксплуатации… трудящихся». Далее он замечает: «А ведь кричали, что нет у нас врагов социализма, что это выдумки сталинского руководства. А теперь видно, сколько их маскировалось – «жив курилка» – даже в докторских и профессорских мантиях».

Что говорить о докторах и профессорах, если маскировался сам генсек, через несколько лет откровенно поведавший о том в своем докладе в американском университете:

«Целью моей жизни было разрушение коммунизма, который представляет собой невыносимую диктатуру над народом. В этом отношении меня поддержала и укрепила моя жена, у которой это мнение сложилось еще раньше, чем у меня. Успешнее всего я мог это сделать, исполняя высшие (государственные) функции. Поэтому моя супруга Раиса рекомендовала мне постоянно стремиться к высшим должностям. И когда я лично познакомился с Западом, мое решение стало бесповоротным. Я должен был устранить все руководство КПСС и СССР. Я должен был также убрать руководство во всех социалистических странах. Моим идеалом был путь социал-демократических партий. Плановая экономика так связала дееспособность народов, что она не могла проявиться в полной мере. Только рынок может привести ее к расцвету.

Для подобных целей я обрел и единомышленников. Прежде всего, это были Яковлев и Шеварднадзе, которые имеют огромные заслуги в ниспровержении коммунизма».

Комментарии, как говорится, излишни.

Роковая ошибка мистера Нет

С Горбачевым нам всем давно все ясно. Не ясно с Громыко: почему же Андрей Андреевич, может быть, самый осторожный из всех «осторожных брежневских партаппаратчиков», на решающем заседании Политбюро после смерти Черненко предложил выбрать генсеком Горбачева?