Андрей Смирнов

делиться не спешил. Показали комнату, из которой Маскриб в последние месяцы перед смертью

брал книги. В указанном помещении — пожалуй, наиболее темном и сыром из всех — пахло

плесенью, книжной пылью и крысиным пометом. Одного взгляда на груду — нет, целую гору —

кое-как связанных книжных стопок, присыпанных сверху пергаментными свитками — Эдрику

хватило для того, чтобы вновь ощутить страстное нежелание заниматься делом, которым нагрузил

его Пепельный Маг. Эдрик слишком ценил свое время, чтобы тратить его на унылую,

однообразную, кропотливую и совершенно неинтересную ему работу.

Поэтому он в тот день — четвертый от пребывания в городе и первый, когда ему был

открыт доступ во дворец — ничего не стал делать, вернулся в гостиницу, поужинал, поднялся к

себе и, расположившись на кровати, вынул из кошелька два одинаковых обсидиановых шарика.

Один, полученный от Аронгобана, некогда принадлежал Маскрибу. «Интересно… — Подумал

Эдрик, неторопливо перекатывая шарики в ладони. — Почему Аронгобан не отдал его Фрембергу

при личной встрече?.. Должно быть, так перепугался, обнаружив бессмертного в своем доме, что

обо всем позабыл…»

Второй шар Фремберг вручил Мардельту собственноручно. Эта вещица являлась

своеобразной волшебной нитью, с помощью которой можно было мгновенно установить связь с

хозяином Обсидиановой Башни. Фремберг сказал, что на шар наложено заклятье, которое начнет

работать само, без каких-либо усилий со стороны агента; нужна лишь определенная

последовательность действий для того, чтобы запустить волшебный механизм. Эдрик поудобнее

устроился на кровати, сосредоточился на шаре, слегка расфокусировав взгляд — так, как будто бы

смотрел не на него, а за него. Изгнал из головы все мысли, оставив только одну, которую стал

бубнить, как ритуальную молитву: «Фремберг, я хочу с тобой поговорить. Фремберг, надо

пообщаться. Фремберг…» — не останавливаясь, до тех пор, пока комната не расплылась и не

возникло ощущения движения. Шарик, зажатый в руке, стал трубой, в которую сознание Эдрика

влетело на бешеной скорости и понеслось… серо-стальной вспышкой над пустыней, синим

блеском над распахнутыми ртами подземелий, туманной струей между лучами твердого света…

40

Возникшая впереди прямая, как стрела, башня из черного обсидиана захватила его, приняла в себя

и выбросила в месте, которое не могло существовать в реальном мире. Место было похоже на

переливающуюся зеленоватую сферу, границы которой растворялись в бесконечности. Это была

целая вселенная — но пустая, однообразная; и центром ее являлся Эдрик. Потянулись минуты…

Ничего не происходило. Эдрик — вернее, его призрачный двойник — не мог двинуться с места:

здесь некуда было идти. Все это слишком напоминало колдовскую ловушку. Усилием воли он

попытался вырваться, вернуться обратно в свое тело — и ощутил только, что центр этого

карманного мира смещается вместе с ним. Все осталось как было. Злость от чувства собственной

беспомощности едва не затопила его разум, но стоило эмоциям достичь определенной черты, как

сработал психический механизм, выработанный за годы обучения в Школе. Рассудок вновь стал

ясным, ярость сменилась спокойствием, граничащим с отчужденностью. Его внутренний мир

словно заледенел; в этом состоянии он не переживал и не о чем не беспокоился, он мог прождать

вечность… а мог, смеясь, плюнуть в лицо собственной смерти. Не было ни страха, ни надежд, ни

сомнений. Не было и времени.

Потом… что-то стало меняться. Однообразная сферическая вселенная будто чуть-чуть

расширилась; ее центр уже не соответствовал Эдрику, а сместился вперед на несколько шагов.

Эдрик понял, что в воображаемый мир, созданный колдовством хозяина Обсидиановой Башни,

вошло еще чье-то сознание — именно оно и вызвало смещение баланса. Центр мира помещался

теперь как бы между Эдриком и вошедшим; секунду спустя Мардельт ощутил присутствие

Фремберга. Контакт был столь ясным, что сознание услужливо подсунуло и зрительный образ:

вон он, в темной мантии, висит в зеленоватой пустоте совсем рядом. Эдрик понимал, что то, что

он видит — иллюзия, вдобавок — вызванная его же собственным разумом, но не стал изгонять

этот образ. «Видя» собеседника, было куда удобнее и привычнее общаться с ним.

— Привет, — сказал Эдрик. И ощутил волну раздражения, накатившую со стороны

Пепельного Мага — последнему явно не нравилась фамильярность наемника.

С трудом удержавшись от искушения позлить могущественного, самодовольного

бессмертного разговором о погоде или качестве пива, Эдрик вкратце рассказал все, что уже успел

разузнать.

— Забрал амулет у Аронгобана?.. Хорошо. У самого руки никак не доходили это сделать.

— У меня такое чувство, — задумчиво произнес Эдрик, — что ты не только об этом

позабыл. Половина… а может, и все, что я тут разузнал — тебе ведь и так известно, верно?

Спрашивается: какого черта…

— Нет-нет, твой рассказ очень интересен, — поспешно заверил Эдрика Пепельный Маг. —

Новые подробности.

— И что они меняют в общей картине?

— Хочу напомнить, что твоей главной задачей было не расследование, а поиск книги…