Андрей Смирнов

города. А потом пришло письмо от южан.

— Что-нибудь пытались предпринять? — Спросил оборотень, возвращая бумаги на стол с

таким видом, как будто бы ни ответ на вопрос, ни содержание текста его нисколько не волновали.

— Пытались. — Лассур болезненно поморщился. Это была самая неприятная — для него

— часть разговора. — Выследить его, взять живым, а лучше — прибить на месте… еще до того,

как узнали обо всем этом, — он снова похлопал по тубусу. Помедлив, процедил: — Потеряли семь

человек.

— Как?

— Двоих он убил каким-то заклятьем… когда их обнаружили, они раздулись чуть ли не в

два раза и почернели… Как будто бы их накачали… влили в них пару ведер какой-то отравы…

еще четверых — в разных местах — убил без помощи магии, оружием. Он по-прежнему очень

хороший воин, сумасшествие в этом смысле ему никак не повредило… Еще одного он  выпил. Как

и ту девицу в городе. Как двоих крестьян сразу за ним. Как жену и мужа, которым «повезло»

остановиться с ним в одном трактире. Как…

— Пустынное колдовство. — Задумчиво произнес Гилькар.

— Что?..

— Яд. Змеиная магия. Такой пользуются в пустыне… Он точно человек? Не скайфер?

— По крайней мере, выглядит как человек… Но если он правда из пустыни… это все

усложняет.

— Почему? — Гилькар пожал плечами. — Все равно, откуда он.

— Ты не понимаешь… Он пришел с юга, пересек горы. Миновав наш город, какое-то

время двигался дальше на север, но потом, похоже, повернул… Невозможно сказать со всей

уверенностью — мы все-таки заставили побегать его по лесам, покружить там — но все же,

кажется, общее направление, куда он движется, очевидно. Он идет на запад. Если он из пустыни, значит, туда и хочет вернуться.

— Возможно. — Гилькар зевнул. Спросил: — Мне нужно догнать его?

— Да. — Лассур протянул ему свиток — на этот раз не мягкой, легко портящейся бумаги,

а более надежного и дорогого пергамента. — Здесь все твои полномочия и прочее. Подписи —

моя, князя и королевского судьи — уже стоят. Найди этого ублюдка и убей на месте. Никакого

суда, предъявления обвинений, приговора и прочего. Все уже сделано заочно.

Гилькар кивнул и взял свиток. Некромантов и демонологов редко брали живыми. Никто не

ставил себе цели судить их по закону, выполняя все процессуальные требования. Колдуны, и

особенно одержимые, были слишком опасны для того, чтобы обращаться с ними, как с обычными

заключенными. В Хальстальфаре для них была организованна специальная тюрьма, гасящая

44

магию. В прочих странах, как правило, преступников-чародеев предпочитали убивать быстро, внезапно и без всякого суда — этот способ позволял вообще  хоть как-то совладать с ними.

На роль убийц колдунов другие колдуны подходили плохо. Городские волшебники, как

правило, были слишком тяжелы на подъем, слишком привязаны к своим обиталищам.

Наилучшими кандидатами на роль убийц считались оборотни. Они плохо поддавались

магии, а для обычного оружия были почти совсем неуязвимы. Они в несколько раз превосходили в

скорости и силе даже самых лучших бойцов из рода людей. У оборотней была своя, родовая

магия: в отличии от распространенной среди людей «классической» и стихиальной, она не могла

принести им больших выгод, но вот зато, при должном уровне развития, могла служить весьма и

весьма эффективным орудием убийства.

Поигрывая свитком, Гилькар спросил:

— Это все?

— Все.

Гилькар эс-Салькир, истинный оборотень из Древа Кошки, поднялся и вышел из комнаты.

Предстояла охота на колдуна, и, предвкушая ее, Гилькар ощущал в себе смутное томление, схожее

с тем, что испытывают все кошки при мысли о птицах.

Глава седьмая

Эдрик спустился в книгохранилище поздним утром. Там все было без изменений. Сновали

по коридорам слуги, прилежно трудились в полутемных залах переписчики и книгочеи. В

середине дня принесли обед. Эдрик, захвативший с собой хлеб и мясо, решил, что тарелка

горячего, да еще и поданная прямо к рабочему месту, ему совсем не помешает. На этот раз,

конечно, его никто не собирался кормить: князь обеспечивал пропитанием своих работников, а

отнюдь не всех подряд, кто так или иначе оказался допущен к книгам. Слуги, сообщившие все это

Эдрику, намекнули так же, что за отдельную — не такую уж большую — плату без проблем могут

договориться с поварами о дополнительной порции для него лично. Сим предложением Мардельт

и воспользовался.

Вечером вернулся в гостиницу, поужинал и лег спать. С утра — опять во дворец…

Он сравнивал сохранившиеся остатки текстов с теми, что находились в подвале, в той его

части, где работал Маскриб. Эдрик осознавал, что искать можно очень долго, поскольку не были

известны ни наименования работ, ни имена авторов, ни то, чем они начинались и заканчивались.

Безнадежно испорченные, заляпанные кровью и мясным крошевом переплеты трактирщик вырвал

и уничтожил, связки листов — распотрошил так, что теперь уже невозможно было понять, что и за

чем следует. Многие страницы отсутствовали, оставшиеся — перемазаны кровью и золой до такой

степени, что подчас уже невозможно разобрать, что было на них написано. Эдрик, ни по

профессии, ни по внутренней предрасположенности книгочеем не являвшийся — ни грамма