Angel Diaries (СИ)

Отвары из монастыря стали довольно хорошо на меня действовать, так что я чувствовала в себе достаточно сил и смогла совершить визит. Дом герцогини был огромен, его убранство как снаружи, так и внутри кричало о достатке, любви к золотистому цвету и излишней вычурности. Сама хозяйка этого помпезного жилища встретила нас в большой зале с зеркалами до пола. Одета она была в темно бордовое бархатное платье с золотистой вышивкой на корсете и белоснежными атласными юбками. В герцогине четко проступали признаки испанского происхождения: черные, как смоль, длинные волосы, сейчас убранные в высокую прическу, кожа бархатистая и намного смуглее, чем моя. У нее были большие карие глаза, крупноватые, но достаточно приятные глазу черты лица. Вышивка платья была сделана хитрым образом, с особым акцентом на довольно упругую и большую грудь. Дама была статной, с прямой, безукоризненной осанкой.

— Ах, как я рада, что вы посетили меня! — воскликнула она после приветственных поклонов и поцелуев ее руки мужчинами. — Увы, из-за дел моих земель я вынуждена прозябать в этой провинции, — пожаловалась она, когда мы расселись в глубокие кресла возле камина.

Я недовольно поморщилась. Амьен для многих дворян, живущих поблизости, считался городом наравне небольшой столицы. Сюда приезжали для подписания сделок, на самые пышные церковные церемонии, либо для того, чтобы заказать большой и новый гардероб, однако для герцогини это место было сродни глухой деревни.

— Как прекрасно, дорогой Рене, что вы вспомнили обо мне и решили навестить. Ну, а вас дорогая, я всегда рада видеть в моем доме. Когда погиб Луи, я была в Мадриде, проведывала родню, для меня это было настоящим ударом: такой молодой и красивый юноша, такой начитанный... Как только вернулась, то посетила ваше поместье, но, увы, вы уже уехали, так я снесла ему в склеп корзину белых орхидей. Мои соболезнования дорогая, мои соболезнования, — последнюю часть своей речи она произнесла обращаясь ко мне, без наигранного веселья в голосе, которое часто преобладало у нее. Однако, стоило мне принять ее сочувственное участие и вскользь упомянуть графа, как моего жениха, ее глаза озорно заблестели и она стала с интересом его рассматривать.

— Я в свое время знавала Этьена де Ла Фер, он вам родня? — спросила она графа.

— Он мой старший брат, — ответил тот, в свою очередь тоже изучая собеседницу цепким взглядом.

— Как он поживает?

— Увы, плохо: он умер, мадам; десять лет назад был заколот на дуэли в Испании, где служил в посольской миссии, дрался за честь прекрасной сеньоры.

— Святая Мария, какой ужас! Но он умер, как настоящий дворянин, — добавила она, стараясь выказать участие графу.

— Наша семья тоже так считает, благодарю за верные слова, — собеседник герцогини мрачно подвел черту в их диалоге.

Затем, собственно, аббат стал рассказывать о судьбе Теофилии, а девушка кивала, периодически вставляя уточнения, раскрывая подробности зверств Дюпона.

— Какой ужас! Бедное дитя, можете не сомневаться, что в этих стенах вы найдете защиту и понимание. Рене, вы сделали верно, что привезли этот хрупкий цветок сюда, мне как раз нужна компаньонка, чтобы не завыть в этих позолоченных стенах, — герцогиня похлопала девушку веером по руке.

Вскоре нас позвали к столу, где ожидали дорогие вина, изысканные блюда

в хрустале, серебре, фарфоре; казалось, что мы обедаем в Лувре.

Мы с Теофилией ели молча, она явно чувствовала себя неловко среди этой роскоши, я наблюдала за мужчинами, с которыми герцогиня вела оживленную беседу. У нее с графом оказалось много общих знакомых, кроме его покойного брата; она находила интересные темы для обоих и сразу стала центром их внимания. Я же видела ее неподдельный интерес к Оливье: он ей явно был симпатичен, а она, видимо, казалась ему особо приятной глазу. В первый раз я почувствовала укол ревности, а себя — лишней в этой комнате. Я поджала губы и стала изучать картины, которые висели здесь. Портреты давно почивших предков герцогини и ее мужа, потемневшие от времени полотна были выполнены безупречно, но довольно формально и напыщенно. Мы с Теофилией услышали женский смех: хозяйка дома пришла в восторг от шутки аббата.

— Рене, ваше чувство юмора всегда приводило меня в восторг! Кстати в письме вы упоминали о пожертвовании для своего монастыря. Поэтому, пока мы не упустили эту важную деталь, прошу пройти в мой кабинет, — улыбаясь, обратилась она к аббату. Вскоре эти двое, извинившись, ушли в дальнюю комнату на этом этаже, которая звалась кабинетом.

— Какая приятная дама, — проговорил граф возвращаясь к тарелке с горячим. Он посмотрел на меня: — Вы так бледны, сударыня, вам плохо?

— Немного кружится голова, верно, от вина и духоты, — пробормотала я. — Если вы не против, то я побуду немного на крыльце, дабы прийти в себя.

— Я вас сопровожу, — граф внимательно смотрел мне в глаза, я же их опустила.

— Не стоит беспокоиться, дом полон слуг, со мной ничего не случиться, — с этими словами я, гордо подняв голову, вышла из-за стола.