Ангел для сестры

– Кэмпбелл, ради бога! Она не может воспротивиться матери у себя дома, не то что в суде на допросе. На что ты рассчитывал?

Он пристально смотрит на меня:

– Что ты скажешь Десальво?

– Ты спрашиваешь из-за Анны или потому, что боишься проиграть дело?

– Спасибо, но я простился с совестью на время поста.

– Ты не хочешь спросить себя, почему тринадцатилетняя девочка так тебя достает?

Кэмпбелл кривится:

– Почему бы тебе не взяться за работу, Джулия, и не разрушить мое дело, как ты и планировала с самого начала.

– Это не твое дело, а дело Анны, хотя я прекрасно понимаю, почему ты считаешь иначе.

– И что это должно означать?

– Вы оба трусы. Оба, как одержимые дьяволом, бежите от самих себя, – говорю я. – Мне ясно, каких последствий опасается Анна. А чего боишься ты?

– Не понимаю, о чем ты.

– Нет? Куда подевался наш шутник? Или шутить слишком трудно, когда затрагиваются такие глубинные материи? Ты отступаешь назад всякий раз, как кто-то приближается к тебе. Это ничего, когда дело касается Анны, она всего лишь клиентка, но если станет для тебя чем-то бо`льшим, ты попадешь в беду. Я? Ну, перепихнуться по-быстрому – это хорошо, но привязаться эмоционально – об этом не может быть и речи. Прочные отношения у тебя только с этим псом, и даже они – какая-то невероятная государственная тайна.

– Ты слегка отклонилась от темы, Джулия…

– Вовсе нет. Я, вероятно, единственный человек, у которого достанет квалификации, чтобы показать тебе, какое ты жалкое ничтожество. Но это нормально, правда? Потому что, если тебя считают ничтожеством, никто не попытается сблизиться с тобой. – Я останавливаю на нем сверкающий взгляд. – Неприятно чувствовать, что кто-то видит тебя насквозь, верно, Кэмпбелл?

Он встает, лицо у него каменное.

– Мне нужно заняться делом.

– Давай занимайся. Только не забудь отделить правосудие от человека, который в нем нуждается. Иначе – не дай боже! – вдруг обнаружишь, что у тебя есть сердце.

Я быстро ухожу, хватит уже срамиться, и слышу несущийся вдогонку голос Кэмпбелла:

– Джулия, это неправда.

Закрываю глаза и, понимая, что этого лучше не делать, все-таки поворачиваюсь.

Он мнется.

– Собака… Я…

Признание обрывает появляющийся в дверях Верн.

– Судья Десальво вышел на тропу войны, – произносит он. – Вы опоздали, и в киоске закончились сливки для кофе.

Я встречаюсь взглядом с Кэмпбеллом и жду завершения фразы.

– Ты мой следующий свидетель, – спокойно говорит он.

Момент для откровения упущен. Я не успеваю даже запомнить, что он был.

Кэмпбелл

Становится все труднее быть мерзавцем.

В зал суда я захожу с трясущимися руками. Трясутся они все от того же. Но другая причина в том, что клиентка мне попалась отзывчивая, как каменный валун, а женщина, от которой я схожу с ума, сейчас будет вызвана мной на место свидетеля. Я бросаю взгляд на Джулию, но она демонстративно отворачивается.

Со стола скатывается ручка.

– Анна, не могла бы ты поднять?

– Даже не знаю. Не потрачу ли я впустую время и силы? – говорит она, и треклятая ручка остается на полу.

– Вы готовы вызвать следующего свидетеля, мистер Александер? – спрашивает судья Десальво.

Не успеваю я произнести имя Джулии, как Сара Фицджеральд просит разрешения взять слово.

Я разогреваю мотор в предчувствии новых затруднений, и точно – адвокат противной стороны меня не разочаровывает.

– Психиатр, которого я просила вызвать в качестве свидетеля, сегодня во второй половине дня должна вести прием в больнице. Согласен ли суд заслушать ее показания вне очереди?

– Мистер Александер?

Я пожимаю плечами. Для меня, если разобраться, это всего лишь отсрочка в исполнении задуманного. Поэтому я сажусь рядом с Анной, а место свидетеля занимает невысокая темнокожая женщина с очень туго стянутыми в пучок волосами.

– Пожалуйста, назовите для протокола свое имя и адрес, – начинает Сара.

– Доктор Беата Но, – отвечает психиатр. – двенадцать пятьдесят, Оррик-вей, Вунсокет.

Доктор Но. Я обшариваю взглядом зал суда, но, очевидно, кроме меня, здесь больше нет фанатов Джеймса Бонда. Беру блокнот и пишу записку Анне:

Если она выйдет замуж за доктора Чанса, то будет доктор Но-Чанс.

Улыбка играет в уголках рта Анны. Она поднимает упавшую ручку и строчит ответ:

Если она разведется и выйдет за мистера Кутилу, то станет доктор Но-Чанс-Кутила.

Мы оба прыскаем со смеху, судья Десальво откашливается и смотрит на нас.

– Простите, Ваша честь, – говорю я.

Анна передает мне еще одну записку:

Я по-прежнему злюсь.

Сара подходит к свидетельнице:

– Не могли бы вы сказать нам, доктор, какого рода практикой занимаетесь?

– Я детский психиатр.

– Как вы познакомились с моими детьми?

Доктор Но бросает взгляд на Анну:

– Около семи лет назад вы привели ко мне своего сына Джесса, потому что у него были проблемы с поведением. И постепенно я познакомилась со всеми детьми, мы обсуждали с ними разные сложные ситуации.