Ангелы и демоны литературы. Полемические заметки «непрофессионала» о «литературном цехе»

От осторожных попыток модернизации христианства деятели искусства и литературы на Западе стали переходить к полной ревизии некоторых, казалось бы, неоспоримых истин (можно сказать, догматов) христианства. Белое в христианстве и библейской истории стало выдаваться за черное, а черное за белое. Вот только пример трактовок двух, пожалуй, самых негативных фигур священной истории – Каина и Иуды.

Каин, первый убийца в истории человечества, оказывается, имел веские основания для того, чтобы поднять руку на своего брата Авеля и лишить его жизни. Мол, Бог недостаточно справедлив, люди типа Каина исправляют царящие в мире несправедливости доступными им методами, в том числе убийствами и войнами. Каин был первым родившимся от Адама и Евы ребенком и полагал, что во всем должен был иметь первенство по отношению к своему брату Авелю. Так, мы видим попытку реабилитации первого убийцы в поэме английского поэта Байрона, называемой «Каин»[166].

По мнению некоторых литературоведов, именно с упомянутого произведения «Каин» начинается истинный байронизм, который стал заражать своим духом даже самых выдающихся русских писателей и поэтов. Вот что по этому поводу пишет литературовед Ирина Лежава: «Именно с байроновского “Каина”, по моему мнению, возникла безнаказанная традиция изображать отрицательные библейские персонажи, символизирующие зло, сочувственно, в роли положительных героев, требующих понимания и прощения. Напротив, образы, олицетворявшие на протяжении многих веков доброе начало – Бог, Авель, Иисус – приобретали неожиданно отрицательный смысл. И чем дальше, тем эта тенденция в литературе становилась всё агрессивнее, и уже в конце ХХ века никакие рамки приличия авторов не сковывали […].

Страх смерти, небытия, бессмысленность жизни и связанных с нею страданий, любви, знаний – в этом суть бунта Каина и самого Байрона против Бога. Действительно, если всё конечно и человека ждет только тлен – к чему совершенствоваться, делать добро? Байрон, конечно же, не первый кто задумывался над этим, но он одним из первых поставил так остро вопрос: Бог – это всего лишь фикция, для чего Бог, если Он допускает несправедливость, не наказывает зло, если Он из горных высей только наблюдает за страданиями людей, не помогает им разрешать сомнения, а если человек оступится, то Он тут как тут с карающим мечом? Отсюда вывод: Бог есть тиран. Но если это так, то кто же заступник человека? Романтики дают однозначный ответ: тот, кто первый восстал против Бога, то есть Люцифер у Байрона, Сатана у Бодлера. Русские поэты, романтики и символисты этот взгляд приняли полностью. Доказательством тому – их стихотворения…»[167]

В русской литературе к теме Каина обращались многие писатели и поэты – Салтыков-Щедрин («Господа Головлевы»), Лесков («На ножах») и др. За темы брался и Лермонтов в пьесе «Два брата». Он балансирует на тонкой грани двух задач: понять и оправдать первого в истории человечества убийцу. Знатоки Лермонтова полагают, что пьеса написана под влиянием Байрона. Вот, например, протоиерей Андрей Ткачев пишет: «…интерес к Каину был особый еще в XIX веке, когда шла реабилитация диавола и всех бунтовщиков против Бога. Это мы видим у Байрона и других писателей и поэтов того времени. И наш бедный Лермонтов попал, так сказать, под тень крыла байроновской демонической грусти. Они всё думали, всё пытались понять, что же тогда произошло»[168].

Тема Каина прямо или подспудно звучит и в творчестве Ф. М. Достоевского. Особенно в его романах «Преступление и наказание», «Братья Карамазовы».