Ангелы и демоны литературы. Полемические заметки «непрофессионала» о «литературном цехе»

Исследователь творчества писателя Г. Г. Ермилова отмечает, что одной из причин, заставивших Федора Михайловича заняться этой темой, было его категорическое несогласие «с писателями-романтиками, реабилитировавшими Каина, представившими его поступок актом протеста против тирании и деспотизма Бога»[169]. Далее она пишет, что «в размышлениях Достоевского Каин всегда ассоциировался с Байроном и Лермонтовым. Он писал о человеческой ущербности английских и русских поэтов и их мифологического предшественника. Особое состояние духа Байрона и Лермонтова, их самолюбие, язвительность, богоборчество Достоевский объясняет их физической ущербностью (Байрон – хром, Лермонтов – урод). Достоевский, в отличие от своих романтических предшественников, делает акцент на низменных мотивах (зависть), толкнувших Каина на братоубийство»[170]. Демонизм в творчестве Лермонтова просматривался не только в «Двух братьях», но и в других его поэтических и прозаических произведениях (в «Герое нашего времени», в поэме «Демон» и др.). Именно так воспринимали творчество Михаила Юрьевича не только Достоевский, но и другие писатели. И не только писатели, но и философы. Например, Владимир Соловьев, который посвятил обширную статью творчеству русского поэта[171]. В конце своей статьи о Лермонтове Владимир Соловьев писал: «Облекая в красоту формы ложные мысли и чувства, он делал и делает еще их привлекательными для неопытных, и если хоть один из малых сих вовлечен им на ложный путь, то сознание этого, теперь уже невольного и ясного для него, греха должно тяжелым камнем лежать на душе его. Обличая ложь воспетого им демонизма, только останавливающего людей на пути к их истинной сверхчеловеческой цели, мы во всяком случае подрываем эту ложь и уменьшаем хоть сколько-нибудь тяжесть, лежащую на этой великой душе»[172]

Литературная реабилитация Иуды

Но еще более явной и мощной стала кампания литераторов по реабилитации Иуды. Этот персонаж Нового Завета стал представляться литераторами и людьми искусства как самый «настоящий» апостол, который верой и правдой служил Христу и который как верный Его слуга передал Сына Божия в руки первосвященников. Ведь крестная смерть Христа была, мол, неизбежна, без нее не было бы искупительной жертвы и спасения человечества. А Иуда взял на себя самую неприятную и «грязную» миссию. Не потому, что он был сребролюбив и коварен, а потому, что он исполнял волю Христа. Мол, Иуда своим послушанием и смирением превзошел всех других учеников Спасителя, даже Петра и любимого ученика Иоанна.

Одним из наиболее ярких примеров писателей Западной Европы, предпринявших попытку реабилитации, – Анатоль Франс. В сборнике «Сад Эпикура» (1894) он допустил, что Иуда погубил свою душу ради спасения мира. Попытки реабилитировать Искариота осуществляли немецкий драматург Карл Вейзер в книге «Иисус» (1906), шведский писатель Тод Гердберг в книге «Иуда», швед Нильс Рунеберг в произведении «Христос и Иуда» (1908)[173].

В России к осмыслению образа и личности Иуды в разное время подходили Сергей Соловьев (эссе «К легенде об Иуде-предателе»), Николай Голованов (драма в стихах «Искариот»), Алексей Ремизов («О Иуде, принце Искариотском»), Леонид Андреев (повесть «Иуда Искариот»), Максимилиан Волошин (лекция «Пути Эроса», статья «Некто в сером», этюд «Евангелие от Иуды»).

Вот образчик адвокатской защиты Иуды поэтом Максимилианом Волошиным (из лекции «Пути Эроса», 1907): «Рядом с жертвой Христа – подвиг Иуды. В этом указание и великий символ. Христос – Эрос, Иуда – материя. Иуда – охранитель и собиратель. Но он становится высшим среди двенадцати, самым мощным, самым посвященным из апостолов. Божественный Агнец должен быть заклан на алтаре рукою жреца, и рука эта должна быть чиста и тверда. “Один из вас предаст Меня”, – это не упрек, а вопрос: кто из вас примет на себя бремя заклания? И каждый из апостолов робко спрашивает: “Не я ли, Господи?” Тогда Христос обмакивает хлеб в соль, что обозначает передачу своей силы, и дает Иуде. Иуда выходит из собрания апостолов, приняв на себя подвиг высшей жертвы и высшего смирения. Вся гордость, мудрость и мощь законов, образующих и живящих материю, в лице Иуды принимает на себя великую жертву унижения, смирения и позора, ибо подвиг Иуды – в его позоре и поругании. Иуда должен предать Христа, чтобы Христос мог умереть и воскреснуть». Затем Волошин пишет в том же духе еще стихотворение «Иуда апостол» (1919).

Леонид Андреев в повести «Иуда Искариот» (1907) предлагал трактовку, согласно которой Иуда пожертвовал собой, погубив себя предательством – для того только, чтобы тайна искупления состоялась, ибо не было бы предательства Иуды – не было бы и распятия, не было бы распятия – не было бы и христианства. И Спасение оказалось бы невозможным. Повесть Леонида Андреева вызвала достаточно оживленную реакцию со стороны литераторов, богословов, философов и читательской аудитории. Реакцию как положительную, так и негативную.