Ангелы и демоны литературы. Полемические заметки «непрофессионала» о «литературном цехе»

[Каждый за себя, а Бог за всех (франц.)] – или научными аксиомами вроде “борьбы за существование”. Не имея инстинкта животных, по которому те живут и устраивают жизнь свою безошибочно, люди гордо вознадеялись на науку, забыв, что для такого дела, как создать общество, наука еще всё равно что в пеленках. Явились мечтания. Будущая Вавилонская башня стала идеалом и, с другой стороны, страхом всего человечества. Но за мечтателями явились вскоре уже другие учения, простые и понятные всем, вроде: “Ограбить богатых, залить мир кровью, а там как-нибудь само собою всё вновь устроится”. Наконец, пошли дальше и этих учителей, явилось учение анархии, за которою, если б она могла осуществиться, наверно бы начался вновь период антропофагии, и люди принуждены были бы начинать опять всё сначала, как тысяч за десять лет назад. Католичество понимает всё это отлично и сумеет соблазнить предводителей подземной войны. Оно скажет им: “У вас нет центра, порядка в ведении дела, вы раздробленная по всему миру сила, а теперь, с падением Франции, и придавленная. Я буду единением вашим и привлеку к вам и всех тех, кто в меня еще верует”. Так или этак, а соединение произойдет. Католичество умирать не хочет, социальная же революция и новый, социальный период в Европе тоже несомненен: две силы, несомненно, должны согласиться, два течения слиться. Разумеется, католичеству даже выгодна будет резня, кровь, грабеж и хотя бы даже антропофагия».

Видите, как осторожно, чтобы не пугать читателя, выражается Достоевский. Вместо «каннибализм» или «людоедство» – «антропофагия». А ведь события всего ХХ века – сплошная антропофагия. И Федор Михайлович говорит здесь не только о России, но и обо всем мире. Две мировые войны унесли десятки миллионов человеческих жизней. Разве это не антропофагия, или каннибализм?

А мысль насчет муравейника? В Советской России была сделана попытка создания такого муравейника. А сегодня мы видим, что такой муравейник уже создается для всего человечества. Достоевский говорит о Вавилонской башне. А разве нынешняя глобализация не есть создание такой башни, которая уже успела стать «страхом всего человечества»?

А мысли о католичестве, которое ради своего выживания ухватилось за социалистическую идею? Ради того, чтобы сохранить свое влияние в массах, оно занялось земными делами, где-то сотрудничая с социалистами и где-то пытаясь занять их место.

Приведу еще некоторые пророческие строки Достоевского из его «Дневника писателя» за 1877 год[226]:

«Предвидится страшная, колоссальная стихийная революция, которая потрясет все царства мира изменением лика мира всего. Но для этого потребуется сто миллионов голов. Весь мир будет залит реками крови».

«Бунт начнется с атеизма и грабежа всех богатств. Начнут низлагать религию, разрушать храмы и превращать их в стойла, зальют мир кровью, а потом сами испугаются…»

Приведенные записи «Дневника писателя» были сделаны за сорок лет до трагических событий 1917 года. Последующие семьдесят лет подобные откровения писателя власти скрывали от публики, их нельзя было найти даже в спецхранах.

Наконец, следует заглянуть и в переписку Достоевского. Там тоже имеется немало мыслей, которые позднее были подтверждены событиями «русских» революций и мятежей.

Вот, например, письмо Федора Михайловича к секретарю «Московских ведомостей» Н. А. Любимову: «Наши социалисты сознательные лгуны, не признающиеся, что идеал их есть идеал насилия над человеческой совестью и низведения человечества до стадного скота»[227].

Были предупреждения и мрачные прогнозы и со стороны ряда других писателей и поэтов. Например, от современника Федора Михайловича – писателя М. Е. Салтыкова-Щедрина. Достоевский и Салтыков-Щедрин – люди с разными взглядами, разным пониманием русского народа и России[228]. Но, тем не менее, некоторые предсказания и предупреждения Михаила Евграфовича очень напоминают прозрение Достоевского. Вот, например, выдержка из сатирического романа «Современная идиллия» (1877–1883)[229]:

«А программа наша вот какова. Чтобы мы говорили, а прочие чтобы молчали. Чтобы наши затеи и предложения принимались немедленно, а прочих желания чтобы оставались без рассмотрения. Чтобы нас, мерзавцев, содержали в холе и в неженье, прочих всех в кандалах. Чтобы нами сделанный вред за пользу считался, прочими всеми, если бы и польза была принесена, то таковая за вред бы считалась. Чтобы об нас, об мерзавцах, никто слова сказать не смел, а мы, о ком задумаем, что хотим, то и лаем!»

Но, еще раз повторю, в позапрошлом веке аудитория в своей массе воспринимала подобные сигналы вяло. Публика либо подозревала авторов в неадекватности, либо же считала, что авторы просто желают поднять адреналин в крови читающей публики. Прозрения стали приходить лишь в годы революции 1905–1907 годов.

Откровения Ф. М. Достоевского и сегодняшний день