Ангелы и демоны литературы. Полемические заметки «непрофессионала» о «литературном цехе»

А что можно сказать о русских прозаиках? Я бы начал список с Ивана Сергеевича Тургенева. Хотя его сегодня принято относить к писателям либерального толка, однако, как мне кажется, это не вполне справедливо. Ведь в своем романе «Отцы и дети» он как раз показал те угрозы, которые несет в себе либерализм с его идеями материализма, рационализма, прагматизма, позитивизма и прочих атеистических изысков. Главный герой романа Евгений Базаров является олицетворением поколения «детей», увлекшихся либерализмом. Ему противостоят помещики Кирсановы (Николай и Павел). Они на фоне Базарова выглядят консерваторами и даже ретроградами. Но самое удивительное, что, по сути, их взгляды также можно назвать либерализмом. Не буду погружать читателя в детали романа, но лично мое понимание его таково: либерализм – прогрессирующая болезнь русского общества, особенно его элиты. И каждое последующее поколение будет неизбежно отрицать предыдущее. Это некий процесс непрерывной духовной энтропии. Чем он закончится, кажется, не знает даже сам Тургенев. Именно Тургенев привносит в обиход понятие «нигилизм» (отрицание всего и вся), позволяющее лучше понять угрозы русской цивилизации. Базаров своим кредо объявляет беспощадное отрицание, своей миссией – «расчистить место». Когда Павел Петрович осторожно возражает, что, мол, надобно и созидать, Евгений гордо заявляет, что, прежде чем строить, надо место расчистить. Итак, Базаров полон желания «разрушить до основания». Базарову были неизвестен текст «Интернационала», но его составляли те, кто были последователями Базарова: «весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…». Иван Сергеевич своим романом не предсказывал никаких конкретных катастроф в России, но при этом он заряжает читателя чувством непреходящей тревоги. Роман «Отцы и дети» – предупреждение, хотя и не очень внятное. Ибо Иван Сергеевич сам до конца не сумел в себе побороть либерала. В романе Базаров нелепым образом умирает. Таково интуитивное желание Тургенева остановить наступление нигилизма в России. Но ответить на вопрос, как это сделать в реальной жизни, а не в литературной фантазии, Иван Сергеевич так и не сумел.

Впрочем, есть точка зрения, что среди русских прозаиков были прозрения русской смуты еще до И. С. Тургенева. Например, Н. А. Бердяев в своей работе «Духи русской революции» отсчет ведет от Н. В. Гоголя.

Вот его мнение[219]:

«Все хари и рожи гоголевской эпопеи появились на почве омертвения русских душ. Омертвение душ делает возможными чичиковские похождения и встречи. Это длительное и давнее омертвение душ чувствуется и в русской революции. Потому и возможен в ней этот бесстыдный торг, этот наглый обман. Не революция сама по себе это создала. Революция – великая проявительница, и она проявила лишь то, что таилось в глубине России. Формы старого строя сдерживали проявления многих русских свойств, вводили их в принудительные границы. Падение этих обветшалых форм привело к тому, что русский человек окончательно разнуздался и появился нагишом. Злые духи, которых видел Гоголь в их статике, вырвались на свободу и учиняют оргию. Их гримасы приводят в содрогание тело несчастной России. Для Хлестаковых и Чичиковых ныне еще больший простор, чем во времена самодержавия. И освобождение от них предполагает духовное перерождение народа, внутренний в нем переворот. Революция не является таким переворотом. Истинная духовная революция в России была бы освобождением от той лживости, которую видел в русских людях Гоголь, и победой над той призрачностью и подменой, которые от лживости рождаются. Во лжи есть легкость безответственности, она не связана ни с чем бытийственным, и на лжи можно построить самые смелые революции. Гоголю открывалось бесчестье как исконное русское свойство. Это бесчестье связано с неразвитостью и нераскрытостью личности в России, с подавленностью образа человека. С этим же связана и нечеловеческая пошлость, которой Гоголь нас подавляет и которой он сам был подавлен […]. Русская революция есть трагикомедия.

Это – финал гоголевской эпопеи. И, быть может, самое мрачное и безнадежное в русской революции – это гоголевское в ней».

Ф. М. Достоевский

Конечно, среди всех русских литераторов «пророческого» толка XIX века на первое место всегда ставят Федора Михайловича Достоевского. Предсказания о русской смуте разбросаны у него по всем произведениям, особенно они ярко выражены в романах «Преступление и наказание», «Бесы», «Идиот», «Братья Карамазовы». И, конечно, в «Дневниках писателя».