Англичанин из Лебедяни. Жизнь Евгения Замятина (1884–1937)

…Одна из литературных изюминок в этом веке сжигаемых книг. <…> Удивительно, что ни один английский издатель не оказался достаточно предприимчивым, чтобы переиздать роман. <…> Я уверен, что «О, дивный новый мир» Олдоса Хаксли частично корнями в нем… <…> Атмосфера двух книг схожа, и описывается примерно тот же вид общества, хотя для Хаксли не так важны политические аспекты, как современные биологические и психологические теории. <…> Именно интуитивное понимание иррациональной стороны тоталитаризма – принесение людей в жертву, жестокость как самоцель, поклонение вождю, которому приписывают божественные свойства, – ставит книгу Замятина на голову выше книги Хаксли. <…> Замятин, похоже, не описывает какую-то конкретную страну, но критикует цели индустриальной цивилизации, как он их себе представляет.

Через пару недель по приглашению Оруэлла они со Струве вместе пообедали в Лондоне, и Струве рассказал о своем плане заказать новый английский перевод романа «Мы», к которому он собирался написать предисловие. Струве не оставил эту идею и 7 апреля 1946 года послал Ремизову письмо, осведомляясь, пережила ли Людмила Николаевна войну и где можно было бы получить экземпляр этого произведения на английском или французском языках. Вероятно, Ремизов связал его с Людмилой Николаевной, так как через две недели Струве отправил письмо ей. В нем он благодарил вдову писателя за то, что она предложила прислать экземпляры романа на английском и французском языках (несмотря на то что в данный момент у нее на руках не было архива) и помогла связаться с М. Л. Слонимом. В мае Ремизов смог выслать Струве отдельные гранки романа на русском языке (возможно, из «Петрополиса»?). Той же осенью Струве переехал в Америку, где ему вскоре предложили место лектора и профессора в Калифорнии. Между декабрем 1946 и июлем 1949 года, как раз в период создания и публикации своего романа «1984», Оруэлл написал по меньшей мере девять писем Струве и целому ряду британских издателей, так как очень хотел, чтобы издание нового перевода состоялось. 24 января 1947 года, ошибочно написав, что книга вот-вот будет переиздана, Оруэлл в «Трибьюн» еще раз попытался привлечь внимание читателей к Замятину: «Ждите выхода этой книги». Два года спустя, весной 1949 года, он написал Фредрику Варбургу (издателю «1984»): «Я просто думаю, что кто-то должен напечатать эту книгу, и это позор, что книга такого рода, с ее странной судьбой и заложенным глубоким смыслом, остается ненапечатанной, когда так много ерунды публикуется каждый день». Смертельно больной туберкулезом, Оруэлл уже лежал в больнице, и его письмо Струве о романе «Мы» от 27 июля 1949 года стало последним письмом, которое он смог напечатать на машинке сам. Он умер в январе 1950 года[620].

Непоколебимая решимость Оруэлла и Струве в конце концов привела не к новому переводу романа на английский язык, а к первой в истории полной публикации романа на русском в 1952 году В 1951 году Вера Александрова из «Chekhov Press» в Нью-Йорке обратилась к Людмиле с предложением об издании романа, которое та с готовностью приняла[621]. Хотя фактических доказательств того, что на это повлиял Струве, нет, письма Ремизова к Людмиле, посланные в сентябре 1952 года, позволяют предположить, что это было именно так. В них Ремизов выражал уверенность, что вторая книга Замятина – сборник литературных портретов под названием «Лица» – тоже будет опубликована в «Chekhov Press», а Глеб Петрович обязательно поможет в этом [BDIC, dossier 145]. Особенно радует то, что в конце концов именно англо-русское сотрудничество позволило увидеть в печати важнейшее произведение русского англофила Замятина. Это особенно символично, поскольку, как утверждал переводчик Майкл Гленни, именно русский роман Замятина стал важным звеном в развитии британских фантастических романов-антиутопий, служа мостом между Гербертом Уэллсом и Хаксли с Оруэллом, писавшими в следующем столетии[622].