Молодой, еще мало известный беллетрист Замятин прочел свой рассказ «Африка»… Рассказ как музыка, на фоне поморской промысловой жизни… Казалось бы зверский холод, гарпунщики-китобойцы, где уж там быть изящной грезе любви, а вот… у него вышло нежно и трогательно. <…> Затем долго говорили мы по поводу этой вещи. Ремизов и Клюев были в восторге, да и другие… [Любимова 2002: 440].
Замятин был знаком с эксцентричным и эрудированным А. М. Ремизовым по крайней мере с 1914 года и к этому моменту общался с ним уверенно, даже слегка подтрунивая над ним[66]
.В октябре того же года во время подготовки к публикации его первого сборника «Уездное» возникла проблема технического характера. В книге было так много опечаток, что он настоял на том, чтобы весь тираж был снят с печати и уничтожен, а своего друга, историка и литературоведа П. Е. Щеголева, он попросил поддержать его в этом решении[67]
. 8 февраля 1916 года он наконец смог подарить Людмиле экземпляр «Уездного». В уже правильно перепечатанном сборнике насчитывалось чуть менее 200 страниц [РНЗ 1997: 522]. Также в 1915 году Замятин написал первый черновой вариант народной сказки о крестьянской любви «Кряжи (Иван да Марья)» и миниатюры «Дьячок» и «Петька (Дрянь-мальчишка)». В «Дьячке» говорится о наивном провинциальном дьяконе, который решил вскарабкаться под самые облака, на ту гору, где стоял Моисей, но когда добрался туда, обнаружил, что среди облаков темно, холодно и сыро. «Петька» – рассказ о ребенке, который ломает новую игрушку, чтобы посмотреть, как она работает, – вероятно, был заказан Ремизовым для благотворительного сборника, который выпускался с целью сбора средств для детского дома. Однако когда в 1916 году сборник «Пряник осиротевшим детям» вышел, перу Замятина в нем принадлежали два других небольших рассказа – «Картинка» и сказка «Глупый ангел Дормидон». Почти во всех этих ранних рассказах Замятин опирается на свои глубокие знания и любовь к древней Руси с ее традиционными сельскими пейзажами и напевным крестьянским говором. Здесь не найти атмосферы современного города или отражения радикальной политики. Этот ностальгический элемент его сознания заметен и в выборе книг для чтения в период с марта по июль 1915 года, о котором можно узнать из списка одолженной Замятиным у Гребенщикова литературы (он регулярно брал у него книги, по крайней мере с конца 1912 года). В этот список входили: глоссарий тюремного и просторечного жаргона для слов со значением «выпить», том сказок Пермского края, переводная немецкая книга о физиогномике и хиромантии, детская книга XVIII века о православной вере и книга фольклориста С. В. Максимова о нечистой силе[68].Теперь его закидывали приглашениями со всех сторон: следующим стал А. А. Измайлов из журнала «Биржевые ведомости», попросивший его предоставить для издания пару коротких рассказов и пообещавший, что редакционная коллегия примет тексты любого характера и не вычеркнет упоминания войны [ОР ИМЛИ. Ф. 47. Оп. 3. Ед. хр. 88]. В феврале он работал над текстом «Бог – рассказ», в котором опять высмеивал религию, – в нем таракан, живущий в комнате слезливого почтальона, принимает его за бога. 25 февраля вышла рецензия Ю. И. Айхенвальда в любимой газете Замятина «Речь», которой он, должно быть, был доволен, так как автор с энтузиазмом писал о сборнике «Уездное»: «Несомненно, как мастер входит он своей книгой в нашу художественную литературу, с очень индивидуальной физиономией, с живым и самоцветным талантом» [BDIC, dossier 210]. В тот же день известный художник и иллюстратор Д. И. Митрохин дал ему билеты на закрытый просмотр одной из выставок «Мира искусства» и захотел «…еще раз сказать Вам, какая прелесть Ваши рассказы и как они мне нравятся. “Алатырь” – так прямо хочется к нему иллюстрации делать – такой это очаровательный и жуткий гротеск» [ОР ИМЛИ. Ф. 47. Оп. 3. Ед. хр. 142]. В последний день февраля поэт С. А. Есенин подарил ему копию своей «Радуницы», которая вышла в конце января, подписав ее: «Баяшнику, словомолитвенному рабу Евгению Замятину с поклоном и лютой верой» [РНЗ 1997: 529].