Английская поэзия XIV–XX веков в современных русских переводах (билингва)

Я темнокожий Мельхиор,
Я стар, движеньями нескор,
Уже сочтен мой век великий.
Мой край песками занесен,
И светит знойный Аполлон
В стране пустынной и безликой.
Вот мирры белые цветы,
Сердечный пламень. Станешь ты
Царем Любви, Души Владыкой!

Хор ангелов

О Царь Любви, Души Владыка,
Согреет голубь светлоликий
Тебя теплом груди своей,
О Царь Царей.
Suaviole o flos Virginum,
Apparuit Rex Gentium[84]

.

…

«Но кто ты, Царь Царей? Как знать?» —
Поет в задумчивости мать.

Боевая песня сарацин

Мы приходим быстрее, чем рок; мы приходим в назначенный срок;
Мы являемся к вам на порог — трепещите, Владыки Заката!
Мы не спим на роскошных шелках, умираем мы не во дворцах,
Где простерты жены в слезах, где молитвы бормочут ребята.
Вместо ложа земля нам дана, мы с восходом встаем в стремена,
Светит солнце нам или луна, и в лицо дует ветер крылатый.

От земель африканского жара к стенам Мерва и стенам Булгара

Нашу сталь мы несли для удара, и руинами сделался Рум.
Мы от Инда пришли к Пиренеям, тот поход повторить мы сумеем;
К бурным Водам Судьбы мы посмеем подойти и послушать их шум.
Продавали мы много смертей, устрашая врагов, как детей;
При Джалуле был всяк богатей, на базаре войны толстосум.

Там Копье, словно Лекарь Пустыни, исцеляло врага от гордыни,

И бывало горше полыни то лекарство для гордецов.
И щиты не однажды блеснули, нерушимы, как скалы в Стамбуле,
При жестоком набеге мелькнули знаком гибели для глупцов.
Там и храбрый, и трус погибал — налетал наш отряд словно вал,
Много Богу воздали мы хвал, много дали пескам мертвецов.

Перевод А. Серебренникова

Rupert Brooke (1887–1915)

The Vision of the Archangels

Slowly up silent peaks, the white edge of the world,
Trod four archangels, clear against the unheeding sky,
Bearing, with quiet even steps, and great wings furled,
A little dingy coffin; where a child must lie,
It was so tiny. (Yet, you had fancied, God could never
Have bidden a child turn from the spring and the sunlight,
And shut him in that lonely shell, to drop for ever
Into the emptiness and silence, into the night.)

They then from the sheer summit cast, and watched it fall,

Through unknown glooms, that frail black coffin — and therein
God’s little pitiful Body lying, worn and thin,
And curled up like some crumpled, lonely flower-petal —
Till it was no more visible; then turned again
With sorrowful quiet faces downward to the plain.

Unfortunate