Английские письма или история кавалера Грандисона

Онъ взялъ меня за руку со всмъ впечатлніемъ нжнйшаго участія. Онъ позвонилъ въ колокольчикъ. Миссъ Емилія прибжала. Любезная Миссъ, сказала я ей наклонясь къ ней… Извините, Г. мой,…, и вставши пошла къ дверямъ. Едва вышла я на чистой воздухъ, какъ почувствуя возвращеніе моихъ силъ, я оборотилась къ нему, а онъ во все сіе время слдовалъ за мною. Мн теперь гораздо стало лучше, Г. мой, сказала я ему; и тотчасъ возвращусь къ вамъ для выслушанія слдствія важнаго вашего повствованія. Въ самомъ дл я была уже здорова въ самое то время, какъ вышла изъ библіотеки. Жаръ былъ тамъ чрезвычайной или можетъ быть я была весьма близко къ оному. Сіе точно такъ было, не сумневайся о томъ, Люція; и я ето же самое сказала по возвращеніи, выпивъ стаканъ свжей воды.

Сколько нжности усматривала я во всхъ его о мн попеченіяхъ! Онъ нимало не унизилъ меня, приписывая мой припадокъ своей повсти, или предлагая мн прервать оную и отложить до другаго времени. Клянусь теб, Люція, ето такъ было. Я легко могла бы то различить. Но напротивъ того, поелику не всегда случается быть столь пораженною печальными случаями дабы в настоящее время разсмотреть ихъ, сообразить ихъ с моими размышленіями и узнать оныхъ слдствія, то я почувствовала великую твердость въ моемъ сердце. Нтъ ничего столь прискорбнаго, сказала я, какъ неизвстность. И такъ я теперь буду имть случай испытать твердость моего сложенія и надюсь выдержать столь же бодрственно какъ и онъ, то прискорбіе, кое я почитаю неизлчимымъ, по крайней мр таковое разположеніе я чувствовала въ моемъ сердц по моемъ возвращеніи. И такъ, любезная мая, ты можешь быть уврена, что моя перемна произошла дйствительно отъ чрезвычайнаго жару.

Такимъ образомъ вооружась всею своею бодростію я его просила опять начать свою исторію; но я облокотилась о мои креслы, дабы утвердиться противъ тхъ трепетаній, кои могутъ умножиться. Я еще не совсмъ освободилась отъ прежняго моего припадка, и ты легко можешь себ представить, Люція, что я не весьма бы желала, чтобъ онъ приписалъ оный тому впечатлнію, какое можетъ надо мною произвесть его повствованіе. Онъ началъ продолжатть оное въ слдующихъ выраженіяхъ.

Болонія и близъ оной лежащей Урбинъ заключаютъ въ себ два поколнія весьма благороднаго дому, подъ названіями Маркиза и Графа делла Порретта, произходящіе отъ Князей Римскихъ, изъ коихъ многіе были Кардиналами при Папскомъ Престол. Маркизъ делла Порретта, имющей свое пребываніе въ Болоніи есть первый изъ знатнйшихъ особъ сего города. Супруга его не мене знатной породы и присоединяетъ къ благородной крови кротость и милость и отличное благоразуміе. Они имютъ четырехъ дтей, трехъ сыновей и одну дочь.

(Ахъ! сія-то дочь! сказала я про себя.)

Старшій братъ служитъ у Короля обихъ Сицилій Генераломъ. Его почитаютъ честнымъ и храбрымъ человкомъ; но вспыльчивымъ, надмннымъ, наполненнымъ самимъ собою и своимъ произхожденіемъ. Другой братъ посвятилъ себя въ священный чинъ, и въ скоромъ времени получилъ Епископство. Ни мало не сумнваются, чтобъ знатность его фамиліи и собственныя его заслуги не возвели его со временемъ на Кардинальское достоинство. Третій же, которой носитъ титло Барона делла Порретта и коего по большей части называютъ Господиномъ Іеронимомъ, служитъ у Сардинскаго Короля Полковникомъ. Сестра ихъ составляетъ кумиръ сей изящной фамиліи. Со всми пріятностями вида она одарена кротчайшимъ нравомъ Она иметъ высокія по справедливости мннія о благородств своего дома, честности своего пола, и о всемъ соотвтствующемъ ея характеру. Она превосходныхъ качествъ и снисходительнйшаго нрава. Вс ея братья, кажется любятъ ее боле самихъ себя. Ея родитель называетъ ее честію ея вка. Ея родительница для нее только и живетъ и находитъ все свое благополучіе въ любезной своей Клементин.

[Клементина!] Ахъ! Люція, какое любезное имя.

Въ бытность мою въ Рим я свелъ весьма тсную дружбу съ Г. Іеронимомъ, а по прошествіи десяти мсяцевъ имлъ щастіе познакомится и со всею его фамиліею, по крайней мр по другому случаю а не по засвидтельствованію моего друга, которой превозносилъ меня своими похвалами до чрезвычайности. Онъ одаренъ многими хорошими качествами; но къ нещастію вступилъ въ сообщество молодыхъ своевольцовъ, столь же знатныхъ, какъ и самъ, къ чему принуждалъ и меня. Я въ угожденіе ему былъ иногда въ ихъ собраніяхъ не для того чтобъ не зналъ развращенія ихъ нравовъ, но надясь открыть ему глаза и отвратить его нечувствительнымъ образомъ отъ столь опаснаго сообщества. Склонности его къ веселостямъ превозмогли мои совты и изящныя его качества. Такимъ образомъ дружба наша рушалась по причин сего различія склонностей и мы разлучились прервавъ совершенно наше сообщеніе отдаленіемъ; но нечаянно мы соединились опятъ въ Паду. Іеронимъ, которому пагубные случаи показали его заблужденія, признался мн что онъ перемнилъ свои поступки и дружба наша искренно была возобновлена.