Английские письма или история кавалера Грандисона

Постойте, прервала она, и обратясь къ своей матери сказала: я ничего, Сударыня, не понимаю, что говорятъ мужчины. Должна ли я имъ врить, матушка? По виду его кажется, что ему поврить могу; скажите, Сударыня, могу ли я положиться на его слова?

Мать ея отъ сердечнаго сокрушенія не въ силахъ была ей отвтствоватъ.

Ахъ? Государь мой: моя матушка, которая вамъ не неприятельница, опасается за васъ ручается. Но я хочу васъ къ тому обязать собственною вашею подпискою. Она побжала въ свой кабинетъ и принесла перо, чернильницу и бумагу. Увидимъ, Сударь, вы конечно не думаете мною игратъ. Напишите все то, что я отъ васъ слышала. Но я сама ето напишу, и мы увидимъ, подпишите ли вы свое имя.

Она тотчасъ написала слдующія слова: "Кавалеръ Грандиссонъ торжественно объявляетъ, что предлагалъ съ усильною прозьбою и по движенію своего сердца оставить одной двиц, которую думали совокупить съ нимъ бракомъ, свободное отправленіе ея закона, предать въ ея волю выбрать благоразумнаго человка ея духовникомъ, никогда ее не принуждать хать въ Англію и жить съ нею въ Италіи черезъ каждой годъ, которой проведетъ въ своемъ отечеств."

Подпишите ли вы ето предложеніе, Сударь? я подписалъ свое имя.

Она прочла въ другой разъ то, что написала. Какъ? Вы предлагали такія условія? Правда ли ето, Сударыня?

Правда, моя дорогая: и я бы теб прежде о томъ сказала: но ты такъ была поражена тою мыслію, что отвергаютъ твою руку… О Сударыня, прервала она, въ самомъ дл очень было мучительно почитать себя отверженною!

Однако желалалибъ ты, моя любезная, чтобъ мы подали свое согласіе на его представленія? Моглалибъ ты ршиться быть женою Протестанта? Двица такой породы!

Она отвела свою мать на сторону; но въ движеніи своемъ говорила такъ громко, что я могъ все слышатъ.

Я соглашаюсь, Сударыня, что я не хорошо бы поступила: но я очень радуюсь, что не съ презрніемъ отвержена. Я радуюсь, что мой наставникъ и избавитель моего брата не почиталъ меня презрнія достойною. Откровенно сказать, я подозрвала, что онъ любитъ Оливію и ищетъ однихъ только увертокъ.

Не уврена ли ты, моя дочь, что ты въ разсужденіи своего закона подверглась бы великой опасности, естьлибъ мы приняли предложенія Г. Грандиссона?

Почему! Сударыня? Со всемъ ни мало. Не могла ли я надяться привести его къ обращенію, такъ какъ и онъ надялся вовлечь меня въ свои заблужденія? Я законъ свой вмняю себ въ славу. Онъ не мене и къ своему приверженъ, моя дорогая. Ето его вина, Сударыня. Кавалеръ, говорила она подошедъ ко мн, вы чрезмрно упорны. Я ласкаюсь мыслію, что вы нашихъ речей не слышали.

Ты обманываешься, душа моя; онъ не упустилъ ни одного слова и я о томъ не жалю.

Дай Богъ, сказалъ я тогда Маркиз, чтобъ мн можно было отъ васъ надяться хотя нсколько милости! нкоторыя слова произнесенныя любвидостойною Клементиною подали бы мн смлостъ…

Не заключайте ни чего изъ моихъ словъ, Сударь, прервала Клементина покраснвши. Я не могу недоумвать въ такомъ дл, которое касается до моего спасенія.

Я просилъ ея мать на минуту со мною удалишься отъ Клементины и говорилъ ей со всемъ жаромъ, какой только могъ совокупить съ своимъ голосомъ. Ради Бога, Сударыня, не супротивляйтесь отчаяной моей надежд. Не видите ли вы уже нкоей перемны въ состояніи вашей дражайшей дочери? Не примчаете ли въ ней большаго спокойствія съ того самаго времени, когда начала она усматривать, что ничего въ разсужденіи своей чести и совсти страшишься не можетъ? Посмотрите на нее: какая пріятная веселость видна въ глазахъ ея кои досел показывали нкое заблужденіе!

Ахъ! Кавалеръ, вы у меня требуете того, что не въ моей власти; а когда бы ваше щастіе и отъ меня зависло; но я не могла бы желать для своей дочери супруга столько прилпленнаго къ своимъ заблужденіямъ: да и для чегожъ, Сударь? Естьлибы, я въ васъ усматривала мене ревности къ вашему закону; то бы имла боле надежды, а слдственно мене и возраженій.

Естьлибъ я имлъ мене приверженности къ моимъ правиламъ; то искушеніе превозмогло бы мои силы, когда предлагается о брак съ Клементиною и о чести вступить въ сродство въ такую знаменитую фамилію. Ахъ! Кавалеръ, я не могу вамъ подать нималйшей надежды.