Английские письма или история кавалера Грандисона

Пожалуйте, Сударыня, посмотрите на дражайшую вашу дочь! можетъ быть она колеблется и преклоняется въ мою пользу; воспомните, что она составляла всю радость вашего сердца. Подумайте, что съ нею сдлаться можетъ, и отъ чего, прошу Бога, ее предохранить, какую бы судьбу онъ мн не опредлилъ. Какъ? Сударыня, не уже ли любвидостойная Клементина не найдетъ себ ходатая въ своей родительниц? Я свидтельствуюсь Богомъ что ея благополучіе боле участія иметъ въ моихъ обтахъ, нежели мое собственное. Еще прошу васъ, изъ любьви къ своей дочери. Но что значатъ вс мой пользы въ сравненіи ея выгодъ? Позвольте мн колнопреклонно просить сильнаго вашего заступленія, и когда оное соединено будетъ съ стараніями любезнаго сердцу моему Іеронима; то предвижу изъ того такія дйствія, коихъ единая лестная надежда возраждаетъ во мн радостное чувствованіе.

Клементина не могла слышать моихъ словъ; но какъ скоро увидла меня въ томъ положеніи, въ коемъ я находился; то подбжала ко мн и простирая об руки говорила своей матери, помочь ли мн ему встать, Сударыня? Скажите же ему, чтобъ онъ всталъ. Онъ плачетъ, посмотрите на его слезы. Но я вижу, что и вс проливаютъ слезы. О чемъ же вы плачете, Кавалеръ? Матушка также плачетъ. Какаябъ была причина столь великаго сокрушенія.

Встаньте, Кавалеръ, сказала мн Маркиза. О любезнйшая дочь! она приведетъ меня ко гробу отъ состраданія къ ней и скорьби. Вы ничего, Сударь, не получите иначе какъ по нашимъ собственнымъ условіямъ, да и сама я не желаю, чтобъ дла наши получили другой оборотъ. Но возможноли чтобъ сія любезная двица васъ не тронула? Нечувствительной Грандиссонъ!

Тогда я вставъ говорилъ; какой мой жребій! меня называть нечувствительнымъ, Сударыня, когда сердце мое, пронзенно состояніемъ вашей любезнйшей дочери и тою печалію, которую она разпространяетъ въ такомъ дом, гд все для меня равно дорого и почтенно! какое инное изьявилъ я желаніе, кром того чтобъ не оставить тою закона, къ коему я приверженъ по совсти и по чести? Вы сами, Сударыня, имя матернее и дружелюбное сердце, не моглибъ быть боле меня опечалены.

Въ сіе время Клементина посматривала съ великимъ вниманіемъ то на меня, то на свою матушку, у коей текущія слезы видла. По томъ прервавъ молчаніе и поцловавъ у Маркизы руку говорила; я не понимаю ничего, что здсь происходитъ. Етотъ домъ уже не тотъ, что былъ прежде. Одна только я не перемниласъ. Мой батюшка со всемъ противъ прежняго перемнился; братцы мои также: матушка никогда не перестаетъ плакатъ. Я одна не плачу и должна всхъ утшатъ. Такъ, ето мой долгъ. Любезная матушка! перестаньте сокрушаться. Но я только умножаю вашу печаль! О! матушка, что бы вы сказали, естьлибъ я отвергла ваши утшенія! она стала на колни передъ Макизою и взявъ ея руки цловала съ нжностію. Утштесь, Сударыня, я васъ заклинаю, или дайте мн хотя одну свою слезу дабы и я могла съ вами плакатъ. Для чего не могу я извлечь оныхъ изъ своихъ глазъ? Я вижу, что и Кавалеръ плачетъ! о чемъ ето? Не ужели вы мн не скажите? Вы видите, какой примръ я вамъ подаю; я, слабая двица не проливаю ни одной слезы. Она въ сіе время показывала весьма свободной видъ и твердостъ.

О! Кавалеръ, сказала мн Маркиза испущая вздохи при каждомъ слов, я легко увряюсь, что сердце ваше тронуто.

Любезная дочь! (принявъ ее въ свои объятія) Дражайшая Клементина! Дай Боже, чтобъ жертва жизни моей могла способствовать къ твоему изцленію! Кавалеръ! естьлибъ мы надежны были, склоняясь на ваши предложенія… но вы ничего для насъ сдлать не хотите?

Какая укоризна, Сударыня, когда я до такого состоянія довелъ наше дло что не сдлалъ бы сего можетъ быть и для первой Принцессы въ свт! позвольте мн повторить оныя объясненія передъ вашею дочерью.

Какъ, прервала Клементина, что хочетъ онъ повторить? Ахъ! Сударыня, позвольте ему сказать все что онъ ни думаетъ. Дайте ему свободу облегчить свое сердце. Говорите, Кавалеръ. Могули я послужишь къ вашему утшенію? Мое щастіе, естьлибъ то сдлать могла, состояло бы въ томъ, дабы васъ всхъ учинить благополучными.

Сего уже излишне много, Сударыня, сказалъ я ея матери съ глубокимъ вздохомъ. Сколь удивительная изящность въ ея свойствахъ изьявляется и при возмущенномъ ея воображеніи! Не уже ли вы не врите, Сударыня, что не было еще столь нещастнаго человка, какъ я?

О дочь моя! сказала ей Маркиза, дражайшій плодъ нжной моей любьви, можешь ли ты согласиться быть женою человка не единой съ тобой законъ исповдающаго, иностранца! вы видите, Кавалеръ, что я ей повторила ваши предложенія; быть женою такого человка, любезная моя дочь, которой противоборствуетъ какъ закону своихъ собственныхъ предковъ такъ и твоему?

Но нтъ, Сударыня, я не могу думать, чтобъ онъ имлъ о мн такое мнніе.