Английские письма или история кавалера Грандисона

Позвольте мн, Сударыня, говорилъ я Маркиз, представишь ей сіе же самое въ другомъ вид… Но естьли вы мн не дадите никакой надежды къ полученію вашего покровительства и естьли ничего не могу ожидать отъ Маркиза и двухъ вашихъ сыновей; то боюсь нанести вредъ тому, чего наиболе желаю.

Нтъ, Кавалеръ, они ни на что не согласятся.

И такъ, Сударыня, я долженъ казаться несправедливымъ, неблагодарнымъ и даже наглымъ въ глазахъ Клементины, естьли такое представленіе можетъ послужить къ облегченію ея сердца н къ успокоенію ея духа. Когда я лишаюсь надежды получить ваше покровительство, то дйствительно не остается мн ничего кром отчаянія.

Естьлибъ я усмотрла хотя малйшій способъ съ пользою вамъ услужить, то всевоможное употребила бы о томъ стараніе. Но въ такомъ важномъ дл мн не позволено имть разнаго съ моею фамиліею мннія.

По томъ желая окончить такую матерію сказала она своей дочери: Не говорила ли ты мн, моя дорогая, что хотла переговорить на един съ Г. Грандиссономъ? Теперешній случай есть одинъ только такой, какого бы ты могла надяться. Твой батюшка и братья завтра сюда прідутъ. Тогда Кавалеръ, сказала она обратясь ко мн, все будетъ кончено.

Клементина говорила довольно спокойно, что она въ самомъ дл хотла со мною видться на един и не имла сама никакой выгоды въ томъ, что мн говорить желала… думаешь ли ты, прервала Маркиза,чтобъ вспомнила все, что ему сказать хотла, естълибъ сама его постила, такъ какъ прежде къ тому располагалась?

Я не знаю.

Такъ я выду отсюда. Выдти ли мн, моя дорогая?

Клементина оборотясь ко мн говорила: вы были моимъ учителемъ, Сударь, и дали мн превосходныя наставленія: должна ли я желать, чтобъ матушка моя отсюда вышла? Должна ли я сказать вамъ что нибудь такое, чего бы она не могла слышать? Мн кажется, что нтъ.

А какъ Маркиза уходила; то я ее просилъ войти въ ближній кабинетъ такъ чтобъ не была она примчена. Должно вамъ Сударыня, говорилъ, я ей, все слышатъ. Сей случай можетъ сдлаться весьма важнымъ. Естьли вы выдите, то остановитесь по крайней мр такъ близко отъ насъ, чтобъ могли судить о нашихъ поступкахъ. Я прошу вашего одобренія или сужденія.

О! Кававлеръ, отвчала она мн,благоразуміе и великодушіе всегда вамъ сопутствуютъ. Почто не можете вы сдлаться Католикомъ? По томъ она вышла и я принаровилъ такъ, что она вошла опять къ намъ не будучи усмотрена своею дочерью, которую просилъ ссть въ креслы, коихъ за спинокъ стоялъ прямо къ дверямъ. Она сла безъ всякой недоврчивости и приказала мн ссть подл себя.

Мы сидли нсколько минутъ въ молчаніи. Я желалъ, чтобъ она начала прежде говорить, дабы не могли меня обвинять что я предупредилъ ея воображеніе. Она казалась въ недоумніи; поднимала и опять опускала свои взоры и обращала ихъ на вс стороны. Ахъ! Кавалеръ, сказала она мн напослдокъ, щастливо то время, какъ я была ваша ученица и когда вы учили меня по Аглински.

Въ самомъ дл щастляво, Сударыня.

Госпожа Бемонтъ была очень неотступна, Кавалеръ, знаете ли вы Госпожу Бемонтъ?

Я ее знаю, она есть изъ лучшихъ особъ мн извстныхъ.

Я о ней такого же мннія. Но она подвергла меня страннымъ опытамъ. Я думаю, что сдлала большую ошибку.

Какую ошибку, Сударыня?

Какую ошибку! Я допустила ее проникнуть въ одну тайну, которую скрывала отъ своей матушки, отъ милостивой и снисходительной своей матушки. Вы на меня смотрите, Кавалеръ. Но я вамъ не скажу, какая ето тайна.

Я о томъ васъ не прошу, Сударыня.

Да вы безполезно бы меня о ней спрашивали. Но мн казалося, что я очень много хотла съ вами говорить! За чемъ бшеная Камилла меня остановила, когда я шла къ вамъ? Я очень много хотла съ вами говоритъ.

Какъ! Сударыня, не уже ли ничего не можете вспомнитъ.

Дайте мн немного подуматъ… И такъ, прежде всего я думала, что вы меня презираете. Но не ето меня печалило, божусь вамъ. Напротивъ того такая мысль послужила мн въ пользу. Я гордлива, государь мой; я ето превозмогла и стала спокойна. Вы видите, сколько я спокойна. Однако, говорила я сама въ себ, етотъ бдной Кавалеръ, хотя меня презираетъ, хотя нтъ… я хочу вамъ открыть вс мои мысли, Сударь: но чтобъ он васъ не опечалили. Вы видите, что духъ мой спокоенъ. Однако я ничто инное какъ слабосильная двица. Васъ считаютъ человкомъ благоразумнымъ: не посрамите же своего благоразумія. Человкъ благоразумный не уже ли будетъ слабе простой двицы? Но чтобъ никогда такой укоризны… какъ начала я вамъ говорить?

Етотъ бдной Кавалеръ, говорили вы, Сударыня.