Английские письма или история кавалера Грандисона

Я все слышала, Кавалеръ, и почитаю васъ благороднйшимъ изъ человковъ. Нтъ въ свт другаго человка, которой бы способенъ былъ вдругъ оказать толико благодушія и некорыстолюбія. Дло фамильное! По истинн, такъ должно. И врьте что сіе вскор воспослдуетъ. Общайтесь только мн, что болзнь моея дочери не уменьшитъ вашей любви и что ей позволено будетъ остаться въ Католическомъ закон. Съ моей стороны сіи два условія суть единыя, коихъ я требую. Вся фамилія можетъ быть будетъ принуждать васъ вступить въ нашу вру, но изъ единой токмо чести, дабы уничтожить всякіе виды. Приходъ Маркиза и Прелата перервалъ сердечное сіе изліяніе: я оставляя ихъ просилъ Маркизу увдомить ихъ о новыхъ ея опасностяхъ, о коихъ она меня не со всемъ извстила. Камилла, съ которою я повстрчался на дорог, сказала мн, что ея госпож стало легч; но весьма очевидно, присовокупила она, что ея госпожа не прежде получитъ совершенное здравіе какъ по бракосочетаніи. А какъ тогда Іеронимъ спалъ, то я возвратился на мою квартиру, приказавъ сказать Маркиз что я въ вечеру опять буду.

ПИСЬМО LХХІ.

Кавалеръ Грандиссонъ къ тому же.

Болонія 7 и 18 Іюля.

Теперь-то, любезной другъ, вс дла доходятъ къ опаснйшему своему концу. По приход моемъ мн сказано, что меня ожидаютъ въ комнат у Маркизы. Маркизъ, коего я тамъ нашелъ разговаривающаго съ нею на един, принялъ меня съ нжнымъ но важнымъ видомъ и взявъ за руку посадилъ на креслы между собою и Маркизою. Въ самое то время вошли къ намъ Прелатъ, Графъ и отецъ Марескотти, и пожелавъ мн добраго здоровья, сли по своимъ мстамъ.

Любезная моя, сказалъ Маркизъ, говоря своей супруг.

Она же запинаясь нсколько минутъ начала говорить: мы не иначе можемъ надяться совершеннаго здравія моей дочери, какъ отъ… она остановилася.

Какъ отъ нашего благоугожденія ко всмъ желаніямъ ея сердца, присовокупилъ Прелатъ.

Хорошо продолжайте, сказалъ ему Маркизъ.

Очень безполезно, возразилъ онъ принуждать Кавалера касательно того дла, которое иметъ сильное впечатлніе надъ нашимъ сердцемъ.

Я наклонился подтверждая то, что онъ думалъ.

Какое нещастіе! возразилъ онъ.

Самое величайшее нещастіе, сказалъ Графъ.

Тогда спросилъ меня Маркизъ, какимъ свидиельствомъ могу я ихъ увритъ, что ихъ дочь не будетъ развращена.

Я отвчалъ, чтобъ отецъ Марескотти предписалъ договоры.

Совсть моя, сказалъ честный отецъ, не позволяетъ мн соглашаться на сей бракъ: но достоинство и великодушныя услуги Кавалера лишаютъ меня власти тому противиться. Я прошу чтобъ мн позволено было молчать.

Мое состояніе есть тоже самое, сказалъ Прелатъ: но качество брата понуждаетъ меня забыть достоинство Епископа. Любезной Грандиссонъ позволите ли вы намъ по крайней мр думать что мы почитаемъ васъ еще дитятею въ закон? Какіяжъ сильныя причины препятствуютъ вамъ теперь обьявить оное?

Я надюсь отъ вашего великодушія, милостивой государь, что вы не потребуете отъ меня того, чего я не могу сдлать не лишась нкоторой части вашего почтенія. Естьли вы удостоиваете меня принять въ знатную вашу фамилію, то не длайте меня недостойнымъ того по крайней мр передъ собственными моими глазами. Вы можете послдовать примру многихъ великихъ Принцевъ, сказалъ мн отецъ Марескотти, какъ-то Генрику Французскому, Кавалеръ, и Августу Польскому.

Такъ точно, честный отецъ; но и самые великіе Короли не были велики во всхъ дяніяхъ своея жизни. Перемна закона тмъ мене причиняла имъ сумннія, что большая часть изъ оныхъ нимало не наблюдаютъ тхъ правилъ…

Прелатъ прервалъ мою рчь: мы уже весьма далеко довели сію матерію между мною и Кавалеромъ. Я возвращаюсь къ вопросу моего родителя. Какимъ образомъ можемъ мы быть уврены, что моя сестрица не будетъ развращена? Кавалеръ относится въ томъ къ духовному отцу: Отецъ проситъ себя отъ того уволить. Я же, Кавалеръ, спрашиваю васъ, общаетесь ли вы что сами собою или священниками вашего закона никогда не пожелаете развращать Клементины? Позволители вы ей имть при себ духовнаго отца? Согласитесь ли вы чтобъ ето былъ отецъ Марескотти.

О! отецъ Марескотти согласится ли…

Я соглашаюсь, Г. мой, поддерживать привязанность Клементины, къ ея вр, и еще въ той надежд, дабы склонить такого человка, которой по справедливости будетъ тогда любезенъ всей сей фамиліи.

Не токмо я соглашаюсь съ удовольствіемъ на сіе предложеніе, но еще почту себя щастливымъ что отецъ Марескотти подастъ мн случай оказать ему все то почтеніе, кое я къ нему имю. Я предлагаю только сей вопросъ, чтобъ сей честный отецъ предписалъ мн самъ свои договоры. Они будутъ исполнены, я васъ увряю, въ какую бы цну ни полагалъ онъ своихъ попеченій.

Никогда, возразилъ онъ, не будетъ въ томъ затрудненія между вами и мною.

Вы не будете имть нужды въ сей стать, сказалъ Маркизъ; ибо отецъ Марескотти всегда будетъ духовнымъ отцемъ сего дома.