Английские письма или история кавалера Грандисона

Теперь какимъ образомъ можемъ мы оказать вамъ нашу признательность? какую благодарность засвидтельствуемъ мы вамъ за толикія благодянія? Вы уже награждены, говорите вы, успхомъ славныхъ вашихъ услугъ. Не должна ли я укорять васъ въ гордости, возбуждая въ васъ желаніе къ вашему благополучію! Я знаю что не во власти женщины состоитъ вознаградить васъ. Все то чтобы женщина ни сдлала для такого человка какъ вы, можетъ ли иначе назваться какъ ея долгомъ? И естьлибъ Клементина могла быть вашею: то пожелали ли бы вы, чтобъ ваша любовь, милость и ваши угожденія къ ней, стоили ей вчнаго ея благополучія? Нтъ, отвчаете вы, вы оставили бы ее свободну въ своемъ закон. Но естьли вы почитаете свою жену въ заблужденіи, общаетесь ли вы, чувствуете ли вы въ себ способность, вы, Кавалеръ Грандиссонъ, не употреблять никакого усилія для освобожденія ея отъ онаго? Вы, коему качество супруга налагаетъ долгъ управлять ея совстію, оправдать ея разумъ, можете ли вы почитать своя законъ истиннымъ а ея ложнымъ, и сносить чтобъ она была непоколебима въ своемъ заблужденіи? Но и сама она касательно тогоже правила, коего обязательство почтетъ еще славнйшимъ, можетъ ли она избгнуть чтобъ не имть съ вами словопрній, а превосходство вашего разсужденія не приведетъ ли ея вру въ великую опасность? Какую могутъ имть силу доказательства духовнаго моего отца противъ вашихъ, подкрпляемыхъ вашею любовію и пленительными вашими поступками! и какая была бы печаль моихъ родителей, узнавши что ихъ Клементина сдлалась равнодушною къ нимъ, къ своему отечеству и еще равнодушне къ своему закону?

Говорите, любезной Грандиссонъ, другъ мой и братъ: не ужели сіи великія разсужденія будутъ въ вашихъ глазахъ безсильны? Нтъ; не льзя сему статься. Епископъ Ноцера мн сказалъ [не укоряйте его за оное] что говоря о вашихъ представленіяхъ, вы обьявили Генералу и ему, что вы не сдлали бы столько и для первой въ свт Принцессы. Можетъ быть сожалніе столькоже имло въ томъ у части сколько и любовь: Нещастная Клементина! Впрочемъ естьлибъ не было въ томъ самаго величайшаго препятствія, то я приняла бы ваше сожалніе; поелику вы добродушны, благородны, а потому сожалніе великодушнаго сердца, подобно Небсному, не составляетъ обидъ. Мой родитель и родительница суть самыя снисходительнйшія изъ отцевъ и матерей; мой дядюшка, братья и вс мои друзья не поступали со мною по другому чувствованію? а безъ сей побудительной причины различіе закона и земли,не было ли бы непреодолимымъ препятствіемъ ихъ согласію? Дйствительно такъ, Кавалеръ, не сумнвайтесь. И такъ признайтесь что зная какъ вашу такъ и ихъ побудительную причину, притомъ чувствуя что было бы весьма много полагаться въ томъ на собственныя свои силы, по чему оказала бы то, что хотла испытывать судьбы небесъ: я не могла изыскать лучшаго средства какъ утвердиться въ моемъ ршеніи. О ты бывшій нкогда моимъ учителемъ! будь еще для меня онымъ. Вы никогда не подавали мн такого наставленія, отъ коего бы мы оба могли стыдиться. Употребите свое стараніе, какъ я уже васъ о томъ просила въ письм моемъ, къ подкрпленію слабой души. Я признаюсь что оное стоило мн ужасныхъ противоборствій. Даже и въ сію минуту, я… превыше… или можетъ быть прениже себя. Я совершенно не знаю гд я, ибо письмо мое не таково каково должно оно быть. Оно чрезвычайно исполнено вами. Я желала, чтобъ оно было коротко, и чтобъ содержало въ себ единыя благодарности за вс т благодянія, кои вы излили на мою фамилію, употребя усильныя прозбы дабы получить отъ васъ, какъ бы новое вспомоществованіе смущеннымъ моимъ мыслямъ, даже и самое средство чтобъ не истощевать въ невозможной признательности.

Сіе письмо приводитъ меня въ удивленіе своею продолжительностію. Простите заблуждающимся моимъ мыслямъ, и врьте что пребываю съ толикою же ревностію къ вашей слав какъ и къ моей, ваша и проч.

Клементина делла Порретта.

Примчаніе. Прочія письма сей переписки касаются до тхъ же самыхъ мнній и чувствованій. Наконецъ Клементина призываетъ Кавалера въ Болонію, но съ великимъ спокойствіемъ и гораздо съ большею надеждою со стороны ея фамиліи.

ПИСЬМО LХХХІ.

Кавалеръ Грандиссонъ къ Доктору Барлету.

Болонія 17 Августа.

Вчерашняго вечера я прибылъ въ Болонію, но прежде нежели начну описывать пріемъ мой, я долженъ увдомить васъ, что госпожа Оливія возвратилась въ Флоренцію въ то самое время когда я приготовлялся оставить сей городъ. Съ какимъ тщаніемъ ни старался я скрытъ отъздъ мой, но не могъ избжать чтобъ не постить ее, когда она приказала меня просить къ себ. Я не желаю описывать ея вспыльчивость наипаче когда она узнала что я возвращаюсь въ Болонію. Я оставилъ ее въ сей ярости. Весьма чрезвычайное предпріятіе, отъ коего я съ трудомъ могъ избавться слдующаго дня, кажется мн проистекло изъ того же источника. Однако я ухалъ не длая нималйшаго изслдованія ниже жалобы.