Angst

Летом 2002 года Нью-Йорк объяла скорбь. Город хоронил убийцу, рэкетира и налетчика – Джона Готти, крестного отца семьи Гамбино, одной из пяти влиятельнейших в штате. Несколько раз Готти попадал на скамью подсудимых, но всегда выходил сухим из воды. И каждый раз после того, как Тефлоновый дон (названный так, потому что, казалось, обвинения просто не липнут к нему) выходил из зала суда, его встречали десятки репортеров. На одной из видеозаписей даже слышны слова молодой девушки: «Мы хотим, чтобы его оставили в покое, мы его любим!» А вечером небо над Большим яблоком обязательно окрашивалось фейерверком – так мафиози передавал привет федеральным агентам. Люди любили его, любила его и пресса. Однако Готти удалось перещеголять даже Аль Капоне: в 1990 году гангстер попал на обложку журнала Time. Как и о Великом Аль, о Готти сняли множество фильмов. Мы вообще почему-то любим увековечивать подлецов, делать из них героев, посвящать им фильмы и книги: Джонни Диллинджер превратился в нового Робина Гуда, а Бонни и Клайд – в Джульетту и Ромео двадцатого тысячелетия. В один день с «любимым гангстером Америки» скончался и Бенджамин Уорд – первый чернокожий комиссар полиции Нью-Йорка. Уорд 15 лет был верен девизу «служить и защищать» и, пройдя путь с самых низов, возглавил крупнейший полицейский департамент в стране. О смерти полицейского говорили лишь коллеги и близкие родственники. О смерти Джона Готти, который лежит рядом с другими криминальными знаменитостями – Лаки Лучиано и Карло Гамбино, – город твердил четыре дня. Так почему же мы готовы боготворить тех, кто, приставив пистолет к нашему виску, забирает наши деньги?

Еще с момента своего появления Коза Ностра вызывала интерес как у обычных граждан, так и у всяческих духовно богатых лиц. При том что «их дело» было совсем не правое: мафия промышляла грабежами, жестокими убийствами и рэкетом мелких и не очень коммерсантов, накачивала улицы смертоносным зельем. По сути, «сицилийские» ничем не отличались от каких-нибудь «солнцевских». И тех, и других породили смутные времена, и те, и другие имели своеобразный «корпоративный устав»: в одном случае – омерта, в другом – понятия. Просто наши соотечественники носили спортивные костюмы, а их заокеанские «партнеры» – костюмы-тройки. Но почему-то именно образ джентльмена с томми-ганом обрел некий романтический ореол. Возможно, это связано с предрассудком, что мафия не трогает непричастных, однако говорить о непричастности к ней в Нью-Йорке 80-х с полной уверенностью не мог даже самый законопослушный гражданин. Ведь тогда синдикат контролировал всю торговлю одеждой, сбор и вывоз мусора, все портовые доки, все городское строительство, Фултоновский рыбный рынок и аэропорт Кеннеди. Каждую неделю полиция находила брошенные склады с тысячами скелетов разобранных автомобилей: рекордным стал 74-й год, когда было угнано 77 000 машин. В начале 80-х экономисты из Уортонской школы бизнеса подсчитали, что мафия крадет, в лучшем случае, по 400 долларов в год у каждого американца. Помимо этого, киллеры убивали прокуроров, судей, свидетелей и обычных полицейских, ставя их перед выбором: серебро или свинец. Очевидно, что в такой системе непричастных быть не могло.

Примечательно, что в Италии «люди чести» вызывали далеко не благоговейный трепет. Именно поэтому фильмы про жертв мафии, такие как «Я боюсь», пользовались не меньшей популярностью, чем саги с Бельмондо и Делоном, а комиссар Каттани продержался на телеэкранах аж пятнадцать лет. Италия видела настоящее лицо мафии, и это было костлявое лицо смерти, которое вызывало лишь одну эмоцию – страх. Лицо отморозка, такого как, например, Тото Ринно, готового перерезать глотку любому, кто посмеет восстать против мафиозных порядков или христианских демократов – карманной партии мафии. В 80-х годах мафия устроила масштабный теракт – взрыв в поезде, в результате которого погибли 17 человек. В 93-м – целую серию взрывов в Риме, Милане и Флоренции. Всем также знакомо «убийство чести», однако не каждый догадывается, что порой скрывалось под этим словосочетанием. В 2006 году солдат мафии всадил несколько пуль в свою сестру, ведь она забеременела от полицейского. Благородный мафиози выждал, пока сестра родит ребенка, ведь мафиозные обычаи запрещают убивать беременных, и только после этого расправился с родственницей.