Анималотерапия (СИ)

Странно это, конечно: когда и так боишься, пойти и испугаться ещё больше. Но если подумать, разве не со всеми так бывает? Бывает, что грустно, а ты ещё и о чём-нибудь жалостливом подумаешь – вот уже и слёзы рекой, а ты возьми, да ещё какую-нибудь печаль припомни! Или наоборот: и так весело, но нет же, надо так разбеситься, чтобы что-нибудь разнести, на кого-нибудь налететь, искры из глаз просыпать и... и вообще!

За зеленоватым стеклом было темным-темно. Ну разумеется! Ночь. Что там можно разглядеть? С другой стороны: ну хорошо, ночь. Но ведь если знать, что там есть это самое привидение – там, на расстоянии руки, пусть его и не видно – ведь страшно? Прижалась носом к стекляшке и... и ничего такого не почувствовала. Только холод. Потёрла нос – и чихнула! Стало не только не страшно, стало... смешно!

Никакого привидения не было и нет – и вот надо же понять это ночью! Но тогда – кто же там ходил?..

Яна вернулась в палату с твёрдым намерением об этом всём поразмыслить. Но выключила свет, легла – и уснула. И проснулась только от того, что кто-то тряс её за плечо.

– А? Что?

– Вставать пора, вот что! – перед ней, руки в боки, стояла Люся – уже одетая. На одной её руке висел – одетый же – Гоша, на другой – холщовая сумка, сильно напоминающая мешок. Да и сама Люся, пожалуй, мешок напоминала: серая куртка – как с чужого плеча, карманы где-то у самых коленей, а широче-енная... На голове какой-то землистый мохнатый платок, каких уж сто лет никто не носит, а на ногах – валенки!

Совсем другое дело Гоша: какой-то фантастический сиреневый комбинезон, отливающий жёлтым и зелёным, весь в замочках, кнопочках и пимпочках, вязанная шапочка-будёновка, блестящие сапожки, пуховые рукавички...

– Ой, а у меня одежда в гардеробе, – вспомнила Яна, – а гардероб...

– А гардероб в подвале. Только нам это не интересно. – Люся шагнула в сторону, и Яна увидела свою шубку на кровати напротив...

На улице было морозно. Морозно, сине, розово – и волшебно. Неужели это просто улица? И неужели всё так волшебно просто потому, что она со вторника здесь не была?

Яна не просто дышала, она нюхала воздух. Он пах снегом – но не белоснежным и пушистым, а прилежавшимся, заледеневшим. Снегом со льдом. Февральским...

– Ты дышишь как собака, – усмехнулась Люся. Потом сама шумно подышала. – Да, пахнет... улицей!

Было около восьми.

– Зачем мы идём так рано?

– Что значит «рано»? Выспались – и пошли. Забери-ка у меня сумку. – И Люся протянула ей свой «мешок». Он был довольно лёгким. Лёгким и мягким.