Анхен и Мари. Прима-балерина

– Раз обвиняют, стало быть, рыльце-то в пушку, – бросила старая нянька мимоходом.

Акулина принесла дымящийся самовар и поставила его на буфет. Барышни замолчали и обернулись к ней.

– Чаво? – спросила Акулина, нахмурившись. – Правда глаза колит?

– Иди спать, нянюшка. Мы сами тут, – сгладила неловкость Мари.

Она подошла к буфету и налила кипятка в заварочный чайник тонкого китайского фарфора. Остатки былой роскошной жизни. Акулина развернулась и ушла, переваливаясь с ноги на ногу.

– Ариадночка, неужели у тебя не осталось связей? Помнится мне, твоя семья имела вес в обществе? А муж, он из балетных, да? – деликатно спросила Мари подругу, расставляя чашки, блюдца и чайные ложечки на три персоны.

– Семья. Скажешь тоже. Все были против моего счастья. Все отвернулись от меня. Какая тут помощь? – упрекнула подругу Ариадна.

– Ах, да. Артист – дворянской дочке не чета. Знакомая песня, – поддакнула Анхен.

Мари, уже открывшая дверцу буфета, потянулась к вазочке с печеньем, да так и не взяла её. Повернулась к Анхен.

– Ты так говоришь, как будто сама пострадала от подобной несправедливости. Что-то я не видела ни одного балетного подле тебя. Да и не противился никто твоим кавалерам никогда. Сама от всех отмахиваешься, – резанула правду-матку вместо Акулины смиренная её сестра.

– А что мне посочувствовать ей невозможно что ли? – защищалась до последнего Анхен.

– Не ссорьтесь, девочки, – примирительно сказала Ариадна. – Сие всё правда. Мариус хоть и талантлив до безумия, но не из нашего круга. Тем более из-за меня он оставил детей и первую супругу, с которой пятнадцать лет прожил. Нас не принимают в свете.

– Бедная девочка, – сказала Мари, подошла и обняла ночную гостью.

Ариадна обняла в ответ и благодарно уткнулась ей в живот.

– Ну, ничего. Не волнуйся. Анхен обязательно тебе поможет, – сказала Мари, приглаживая светлые, слегка растрепавшиеся волосы Ариадны, и даже не взглянула на сестру вопросительно.

Поможет, и всё тут.

– Как?! – и возмущённо, и растерянно спросила Анхен.

– Как-нибудь, – решительно ответила Мари.

Когда Ариадна уехала, Анхен накинулась на сестру.

– Зачем ты ей пообещала помощь? Как я ей помогу? Вот как?!

– Сядь, послушай меня, что я вспомнила. Мне рассказывали девочки из нашего курса. Ариадна родила мужу троих детей, но поговаривают, что горбатого могила исправит. Этот донжуан изменяет и молодой жене тоже. Только Ариадна до сих пор влюблена в него как кошка. Она ничего не видит и видеть не хочет.

Мари замолчала и в задумчивости доела всё печенье из вазочки.

– Но она одинока, и некому ей помочь. Она такая же, как мы. Понимаешь? – спросила Мари.

– Ладно, попробую я, – нехотя согласилась Анхен, прокручивая в мыслях все эти любовные сценки из воспоминаний Мариуса Потапова.

И ей стало жаль Ариадну. Как она вообще живёт с таким-то муженьком? Анхен задумалась.

– Тем более, что Ариадночка, скорее всего, права. Ведь наш великий бабник Мариус убийцей быть не может.

– С чего ты так решила? – спросила Мари.

– Ну, посуди сама. Госпожа Пичугина чаевничала у Мариуса в кабинете. Но чай был вряд ли им отравлен. Иначе он себя бы так не вёл, – сказала Анхен, не вдаваясь в подробности, что она видела в его воспоминании встречу с примой.

Она предпочитала не рассказывать людям о своих способностях. Даже сестре. Меньше знает, крепче спит. Так маменька учила, сама обладавшая сим даром. А уж маменьку наставляла её бабушка, тоже не из простых смертных. В общем, в их семье испокон веков велась такая преемственная связь, похожая на конную эстафету – от одной девочке к другой.

– Скорее всего, яд нашли мы у Черникиной в гримёрке. Это нам подтвердит потом наш доктор Цинкевич. Другой вопрос: как она смогла сию отраву подсыпать приме? Нет, нет, даже и не спорь. Убийца кто-то третий.

Мари и не собиралась спорить. Она вздохнула, глядя на пустую посуду. Все сладости она уже доела.

Лавина вопросов нарастает

– Да чтоб тебя черти из котла не выпускали! Козья морда! Да я твои кишки на саблю намотаю, брехун проклятый.

– Я… всё сделаю, Ваше превосходительство… всё…

– Всё, всё. Аспид, курица ты безмозглая, где доказательства? Где улики, я тебя спрашиваю?

– Будут улики. Всё будет. Не подведу… Верой и правдой… так сказать…

Анхен поднималась по лестнице Управления полицией и впервые услышала, как господин Орловский распекает подчинённого. Так страшно ей никогда не было. Что же тогда творится с господином Громыкиным? Она хотела прошмыгнуть в кабинет до его прихода, но столкнулась с ним в коридоре. Фёдор Осипович вышел из приёмной начальника, затворил за собой дверь и подпёр её спиной.

– Вот такие дела, барышня, – выдохнул он, тяжело дыша.

– Доброе утро, сударь, – сказала она, не подумав, а доброе ли оно для него.

Господин Громыкин ничего не ответил, расстегнул пуговицы серого в жёлтую клетку пиджака, отдышался и пошёл в кабинет.

– Значит так, господа сыщики. Нам нужны доказательства вины господина Потапова. Нужны, да-с.

Дознаватель ходил между столами подчинённых, энергично вышагивая. По-офицерски. По-молодецки.

– Думаем, думаем! – подбодрил он всех и сразу.