Анна Ахматова. Когда мы вздумали родиться

(Это было трогательное выступление, и слова о друзьях и добрых знакомых сердечные. Но то, что я знал о молодой активности Фиша, не сходилось с процитированными его дневниковыми признаниями о добровольном уходе в тень перед поэтическими достижениями и высотой образа АА. Я почувствовал, что в ответ на произносимое непроизвольная печальная улыбка сочувствия непонятно к чему поползла у меня по лицу.)

Павел Крючков: Ну, пожалуйста, я сейчас прошу, сегодняшнего жителя этого дома и хранителя, чудесного писателя Валерия Попова сказать несколько слов.

Валерий Попов: Давайте вспомним, что мы все здесь живем в Комарове под крылом Анны Ахматовой, чувствуем ее благодать, чувствуем порыв гениальности, который не всем нам доступен, но мы все ему стараемся следовать. Некоторые даже ревнуют сейчас, кто больше знал Ахматову, кто с ней чаще встречался. Тут даже возникла некоторая борьба, но я считаю, мы должны забыть об этом.

Вот Лидия Дмитриевна Гладкая, поэтесса, вчера мне рассказывала, что на этой террасе они сидели с Ахматовой, в день рождения Анны Андреевны, и на столе была водка, картошка и селедка. И Анна Андреевна сказала: «Я так встречаю все свои дни рождения. Шикарнее не получается». Но при этом такая интересная деталь, картошка была обсыпана. А чем вы думаете? Укропом, думаете? Нет, не укропом. Она была обсыпана лепестками роз. Анна Андреевна осыпа́ла картошку лепестками роз. Вот такое бывает, мой кулинарный рецепт. Поэтому она гениальна. А мы тут тоже живем под ее началом, и вот вы даже не представляете, какой вчера здесь был у нас субботник, посвященный Анне Андреевне. Поэт Виталий Дмитриев, лауреат, кстати, ахматовской премии в Петербурге, вот он здесь, вот то крылечко, где сидят поэты. Здесь была просто руина и доски валялись. Здесь Анна Андреевна построила замечательное крылечко, одно из лучших в Комарове. То есть мы все очень готовимся: носили мусор, ждали вас с радостью и восторгом.

И я хочу сказать, что, конечно, Анна Андреевна главная, но тут много людей, которые поддерживают атмосферу, замечательную комаровскую атмосферу, благодаря которой этот дух не пропадает. Александра Рубашкина знаете, Муза с нами вот сидит, Сергей Михалыч Некрасов – директор Пушкинского дома, Склярский – директор «Бродячей собаки», где дух Ахматовой живет. Идти по кругу, тут много есть. Вот Дмитриев, который замечательный мастер слова и дела. Дальше сидит Илья Штемлер, замечательный прозаик, то есть нас много здесь. Вот сидит Люда Бубнова, вдова писателя гениального Виктора Голявкина, которая сюда приходит, ухаживает за могилой и не дает угаснуть памяти о нашей замечательной литературе. И вообще я смотрю на эти лица все очень знакомые, родные, кого видел в магазине, кого в библиотеке. Комаровская наша компания, слава богу, жива, и мы духом Ахматовой живы. Вот сидит Владимир Аркадьевич Гуменников, благодаря которому здесь все это осуществляется. Много-много замечательных людей. Вот, например, гость из Финляндии Умо Маннин, который каждый год сюда приезжает, пересекает государственную границу, не знаю как, и всегда оказывается с нами. Всех вас… Давайте любить друг друга и поддерживать комаровский дух всеми нашими силами. Вот сидит Владислав Яковенко, молодой и красивый, депутат Комарова, который очень рьяно нам помогает.

Вот – Анатолий Найман, Крючков, вы их знаете. А вот сидят, спрятались за дерево <нрзбр.> и Снеговая – библиотекари нашей замечательной библиотеки, которые колоссально делают для поддержания петербургского духа и русской культуры. Покажитесь всем, пожалуйста. Давайте быть вместе в доме Ахматовой, будем адекватны ей. До свидания. Да, я еще забыл, там русские поэты скромно спрятались: вот замечательная Лена Шварц, вот там сидит и Глеб Горбовский, дуется на нас немножко, там сидят поэт Левитан, Семенова Татьяна, то есть здесь много нас, замечательных поэтов, которых мы должны знать и любить. Таланты здесь не редки, их здесь много. Давайте быть знакомы друг с другом. А сейчас, видимо, время Александра Петровича Жукова, нашего кумира и благодетеля.

(На этот раз, мягко говоря, немножко зарапортовался Попов. Рассказ о пире на веранде по случаю дня рождения – на совести сочинителей. Картошка, посыпанная лепестками роз, – типичные «народные чаянья», как называла такие фантазии Ахматова. Не безобидные: этакая деталь к портрету впавшей в маразм жеманства барыньки. Но мне исключать из отчета не хочется: как и в предыдущих монологах Попова, в этом есть «направление».

Абсурдистское: что ни сыпь, к ответу не призовут, поскольку абсурд же. И небезвыгодное: Ахматова-де, конечно, гений и знамя, но че она тут, в литфондовских хоромах, выдала на-гора? – две-три дюжины коротких стихотворений; а мы, хоть и теснясь, но цельную библиотеку, если скопом считать.)