Анна Ахматова. Когда мы вздумали родиться

К тому времени Ахматова разработала свой особый поздний стиль, отличный от прежнего. Я бы назвал его прекрасной сложностью в отличие от прекрасной ясности акмеизма. Так была написана, без преувеличения сказать, грандиозная «Поэма без героя». В подобном же стиле буквально у нас на глазах создавался сравнительно короткий цикл «Полночных стихов». Эти стихи прочитывались как любовный и драматический по смыслу диалог, происходивший сразу в нескольких временных слоях с неким прототипом, который тоже как бы расслаивался. Получался неожиданный эффект. Некоторые строчки казались адресованными прямо к слушателю, а другие уводили к иным адресатам.

Дмитрий Бобышев и Александр Жуков за столом перед Будкой во время приезда Бобышева в Комарово из Урбана Шампейн

Поэтому смысл стихов ритмически пульсировал от более ясного к более таинственному. Многие образы этого цикла говорили об опыте перенесенного страдания, например, такие: «И глаз, что скрывает на дне / тот ржавый колючий веночек / в тревожной своей тишине». Под этим веночком, конечно, подразумевался терновый венец, евангельский символ земных страстей. Но почему и как она поместила его в свое око? Размышляя над этим дома, я, к своему удивлению, осознал, что не могу припомнить, какого цвета глаза, в которые я глядел, слушая это стихотворение.

Павел Крючков: В этом месте я остановил. Закончим же мы слушать этот удивительный шум времени вот как: в июне 63-го года было написано это стихотворение «Первое предупреждение», которое входит в цикл «Полночные стихи».

Голос Ахматовой читает «Первое предупреждение».

Павел Крючков: И наконец, неизменное и любимое нами завершение. Я знаю, что сегодня мы услышим от Александра Жукова и Игоря Хомича что-то новое.

Александр Жуков: Добрый вечер, гитары из-за холода вышли из повиновения, так что минуту, мы настроимся. День сегодня ясный оказался. Думаю, потому, что Сергей Юрьевич Юрский взял с собой большой зонтик.

Дальше. В позапрошлом году мы отмечали столетие «Вечера», первой книги Анны Андреевны. Несколько песен прозвучало на стихи из этой книги, кое-какие мы еще раз споем. Но в этом году пришел очередной юбилей. Сто лет «Четок» – вторая ее книга, она выпустила ее в 14-м году, и мы, наверное, начнем с нескольких стихотворений из этой книги.

Первое, должно быть, всем известно.

Я научилась просто, мудро жить,
Смотреть на небо и молиться Богу,
И долго перед вечером бродить,
Чтоб утомить ненужную тревогу.

Когда шуршат в овраге лопухи

И никнет гроздь рябины желто-красной,
Слагаю я веселые стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной.

Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь

Пушистый кот, мурлыкает умильней,
И яркий загорается огонь
На башенке озерной лесопильни.

Лишь изредка прорезывает тишь

Крик аиста, слетевшего на крышу.
И если в дверь мою ты постучишь,
Мне кажется, я даже не услышу.

Очень известное стихотворение, совершенно замечательное… Следующее тоже из этой книги, мы решили его сделать в такой манере.

Здесь все то же, то же, что и прежде,
Здесь напрасным кажется мечтать.
В доме у дороги непроезжей
Надо рано ставни запирать.

Тихий дом мой пуст и неприветлив,

Он на лес глядит одним окном.
В нем кого-то вынули из петли
И бранили мертвого потом.

Был он грустен или тайно-весел,

Только смерть – большое торжество.
На истертом красном плюше кресел
Изредка мелькает тень его.

И часы с кукушкой ночи рады,

Все слышней их четкий разговор.
В щелочку смотрю я. Конокрады
Зажигают за холмом костер.

И, пророча близкое ненастье,

Низко, низко стелется дымок.
Мне не страшно. Я ношу на счастье
Темно-синий шелковый шнурок.

Вот. Ну, еще одну, наверное, из этой книги. «Бессонница» называется.