Анна Австрийская. Первая любовь королевы

Все было устроено прекрасно, и между тем как королева помещалась в этих вероломных комнатах, герцогиня, улыбаясь исподтишка, не предвидела препятствий для своих умыслов и льстила себя мыслью остаться на этот раз победительницей в борьбе, предпринятой ею против кардинала.

Самое неожиданное обстоятельство еще более способствовало обеспечению успеха ее смелой попытки, привлекши на другой пункт общее внимание. Выходя из кареты, король жаловался на дрожь. Малейшее отступление от привычек расстраивало слабый организм этого государя. Недавние празднества, в которых, однако, он принимал очень мало участия, расстроили его слабое здоровье, а усталость от дороги, которую едва чувствовали самые слабые придворные женщины, произвела в нем нездоровье. Два его доктора объявили, что ничего опасного нет, но тем не менее весь двор встревожился. Три королевы, принцы и принцессы, к которым присоединился Букингем, поспешили навестить короля, который, предаваясь своим мрачным мыслям, казался весьма мало чувствителен к этому почтительному вниманию. Когда королева вернулась в свою комнату с герцогиней де Шеврез, общество которой тем было для нее драгоценнее, что она была лишена его целую дорогу, она нашла там графиню де Ланноа, готовую исполнять должность, предписываемую ей этикетом. Но, по неприметному знаку своей фаворитки, Анна Австрийская почувствовала потребность остаться с нею наедине. Графиня де Ланноа, полагаясь на часовых, поставленных у главных дверей Анны Австрийской, спокойная относительно гардеробной, второй выход из которой был неизвестен ей, наконец сама, занимая комнату в этом отделении, думала, что безопасно может исполнить приказание королевы. Как только она вышла, герцогиня встала на колени перед Анной Австрийской и, приняв смиренный вид, странно согласовавшийся с лукавой улыбкой, мелькавшей на ее губах, и с блеском глаз, сказала:

— Ваше величество, простите меня!

— Простить тебя, Мария? — спросила удивленная Анна. — В каком проступке должна я тебя прощать, сумасшедшая?

— Это не проступок, а преступление.

— Преступление?

— Ужасное!

— Что же ты сделала?

— Я распорядилась своей государыней, не спросив ее согласия.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хотела составить ваше счастье против вашей воли и, чтобы вы не могли мне отказать, поставила вас в невозможность это сделать.

— Я тебя не понимаю.

— Ваше величество поймет меня в одном слове.

— Говори.

— Но вы мне простите?

— Да.

— Вы даете мне ваше королевское слово?

— Даю. Но говори, объяснись; ты заставишь меня умереть от беспокойства.

— Через несколько минут герцог Букингем окажется здесь.

Королева вскрикнула от изумления, к которому примешалось сильное волнение. Она приложила свою прекрасную руку к груди, как бы для того, чтобы сдержать биение сердца, и отвечала изменившимся голосом и с мучительной улыбкой:

— Что я сделала тебе, Мария, что ты осмеливаешься шутить таким жестоким образом?

— Я не шучу, — серьезно возразила герцогиня.

— Как?

— Да, герцог Букингем придет.

— Сюда, в мою спальню?

— Сюда, в вашу спальню.

— Ты лишилась рассудка, Мария!

— Нет, я в полном рассудке и не могу сделать из него лучшего употребления, как приготовить ваше счастье.

— Но ты забыла, каким опасностям подвергаюсь я?

— Опасностей нет никаких.

— Здесь, в том самом дворце, где находится король, когда я окружена шпионами!

Анна Австрийская выражалась с большим одушевлением. Герцогиня де Шеврез с нежной фамильярностью, на которую ей было дано право, осмелилась схватить королеву в объятия и сказала тихо таким голосом, которым мать уговаривает ребенка:

— Разве ваше величество не знает, что я отдала бы свою жизнь для того, чтобы избавить вас от огорчения, и что, если бы малейшая опасность угрожала вам, я отказалась бы от всего сама? Но все меры приняты мною; опасаться нечего. Удостойте выслушать меня, и вы убедитесь сами.

— Слушаю вас, Мария, — сказала Анна с унынием, — но право, я с трудом понимаю вас.

— Комнаты герцога очень далеко отсюда и отделены множеством комнат, в которые не поместили никого; сообщаются они посредством гардеробной, соединяющейся с этой комнатой дверью, искусно спрятанной за кроватью. Внутри шпионство обмануто. Герцог придет сюда, не рискуя быть примеченным агентами кардинала, хотя замок наполнен ими. Снаружи человек, преданный и ловкий, тот, кто уничтожил всех подчиненных Лафейма в вальдеграсской капелле, стоит в эту минуту часовым на террасе под этими окнами; к ним никто не подойдет. Наконец, дверь, которая ведет в комнату графини де Ланноа, запирается с нашей стороны. Стало быть, нас застать врасплох не могут ни снаружи, ни внутри.

— Но фрейлины, которые спят в моей гардеробной? — сказала Анна Австрийская, которая, невольно может быть, слушала с величайшим вниманием.

— Они обязались хранить тайну; они будут слепы, глухи и немы.

— Ах, герцогиня! — сказала королева. — Вы губите меня.

— Я вас спасаю, потому что делаю настоящей королевой, мстя кардиналу и обеспечивая вам регентство.