Анна Австрийская. Первая любовь королевы

— Вот чернила и перо, — продолжал Людовик XIII с внезапным вдохновением, — напиши несколько строк таким же почерком.

— Ничего не может быть легче, — сказал Пасро.

Он наклонился к столу, написал и подал бумагу королю.

— Это доказано, — сказал Людовик XIII, внимательно сравнив почерк. — Велико мое негодование, — обратился он к герцогине де Шеврез, — если бы не уважение к вашему мужу, моему посланнику в Лондоне и одному из лучших моих слуг, я немедленно выгнал бы вас из Франции.

— Государь, — со спокойной гордостью ответила герцогиня, — или кардинал лжет, или я. Если бы ваше предубеждение было не так сильно, прошедшее служило бы в ваших глазах порукой за настоящее. В несчастной необходимости выбрать между нами виновника бесчестного поступка, вы не колебались бы ни минуты между кардиналом, карьера которого составлена из цепи низостей, вероломств и неблагодарности, и женщиной, происходящей из дома де Роганов.

— Клянусь вам именем Христа, — сказала Анна Австрийская с торжественным достоинством, — что это дерзкое признание в любви написал мне кардинал.

— Я клянусь, — сказала с такою же торжественностью герцогиня де Шеврез, — что это письмо не было написано по моему приказанию и что я вижу этого человека в первый раз, — прибавила она, указывая на Пасро.

— А я, — произнес кардинал, — не стану оскорблять святую религию, которой я служу, клятвой, данной по поводу таких жалких интриг. В день страшного суда, — прибавил лицемер, — клятвопреступление получит наказание. Мне остается прибавить только одно слово, — обратился он к королю, — я давно знал об этом письме. Я твердо решился смотреть на него с презрением, какого оно заслуживало, но только подумал, что такая хитрость довольно вероломна, и, предполагая, что сегодня прибегнут к этому средству, я позаботился представить в свидетели этого человека.

— Позаботьтесь, чтобы его арестовали, — сказал король, выходя из мрачной задумчивости.

— Государь, — ответил Ришелье, — его признание показывает раскаяние, а может быть, заслуживает прощения вашего величества.

— А особенно снисхождения его сообщника, — прибавила герцогиня, бросив презрительный взгляд на кардинала.

— Удостойте, ваше величество, оставить без внимания это оскорбление, которое я прощаю от всего сердца, — сказал кардинал с кротостью тигра.

Людовик XIII начал ходить по комнате, потупив голову.

— Я вижу только путаницу в этом деле, — прошептал он глухим голосом, — может быть, здесь обманывают все, и обманут я один.

Произнеся эти слова, он бросил на действующих лиц этой сцены мрачный взгляд, потом отворил дверь и медленно вышел.

— Кажется, кардинал, — сказала герцогиня де Шеврез с насмешливой улыбкой, — что вы не ожидали такого поворота и что вам тяжело было защищаться в ту минуту, когда вы намеревались нападать.

— Ваше величество, — обратился кардинал к королеве без малейшего волнения, — я знаю, что вам приятны услуги герцогини де Шеврез, и я глубоко огорчен, что должен сообщить вам, что вы будете их лишены.

— Что вы говорите? — вскричала королева.

— Вот, — продолжал кардинал, подавая Анне Австрийской бумагу, — приказ, подписанный его величеством, воспрещающий герцогине де Шеврез оставаться при дворе и предписывающий ей жить в ее туреньском поместье.

Не ожидая ответа, Ришелье поклонился королеве и вышел из комнаты, сделав знак Пасро следовать за ним. В передней он позвал Боаробера.

— Отвезите этого человека в Бастилию, — сказал он громко. — Так повелел король.

Через несколько минуть Пасро очутился в карете и выезжал из Лувра. Рядом с ним сидел Боаробер, а у дверец ехали верхом четыре гвардейца.

XVII

Пасро, кончив путешествие водой, решается предпринять путешествие сухопутное и кончает, как начал, желанием убить Поанти

Мы оставили Пасро прежде, чем Боаробер привел его в переднюю королевы, в ту минуту, как рыбак, взявший к себе Денизу по просьбе своего родственника, трактирщика гостиницы «Серебряный Голубь», привез его в свою хижину. Когда он приплыл, Денизы не было дома. Она пошла под тень больших деревьев думать о своем возлюбленном. Рыбак позвал жену посоветоваться. Эти добрые люди решили единогласно, что они не могут оставить без помощи христианина. Они развязали Пасро, вспрыснули ему лицо свежей водой и уложили на солому в сарае, который находился в двадцати шагах от дома и где они держали рыболовные снаряды.

Когда через несколько времени Пасро пришел в себя, он с удивлением осмотрелся. Но жена рыбака объяснила ему все. Подкрепив себя пищей, он заснул. Первой мыслью его по пробуждении было желание поскорее вернуться в Париж, чтобы отыскать Поанти, которого, конечно, он возненавидел больше прежнего. От Сен-Дени до Парижа было недалеко, и Пасро чувствовал, что эта дорога не свыше его сил. Он отворил дверь сарая и вышел, но тотчас отступил, как будто пред ним явилась голова Медузы. Он приметил молодую девушку, идущую к дому, и в этой девушке узнал Денизу.