«Анна Каренина»

Анна недалеко от Кити ушла, но жизнь все же основательно пообкатала ее. Да, она тоже мечтала бы вполне законно выйти за Вронского и чтобы все было пристойно, чтобы можно было звать приличных гостей на званые обеды, демонстрировать им свои изящные туалеты и умно поддерживать беседы на всякие принятые в обществе темы. Все ее отличие от Кити в том, что она гранд-дама, а Кити — дама попроще. Соответственно, где у Кити варенье, там у Анны было бы какое-нибудь более изысканное кушанье, то есть даже блюдо — вот и все. Но Анне пришлось прозреть, мир ее разрушился, и накануне самоубийства ей повезло увидеть действительность в самом неприглядном, то есть в самом ясном, свете. Повезло, потому что это было настоящее прозрение, которое — и тут мы можем сказать редкое Спасибо Толстому — показано достаточно подробно. Анна смотрит кругом себя и видит лишь абсурд, лицемерие и грязь:

«— Да и ничего смешного, веселого нет. Все гадко. Звонят к вечерне, и ку­пец этот как аккуратно крестится! — точно боится выронить что-то. Зачем эти ­церкви, этот звон и эта ложь? Только для того, чтобы скрыть, что мы все нена­видим друг друга, как эти извозчики, которые так злобно бранятся. Яшвин говорит: он хочет меня оставить без рубашки, а я его. Вот это правда!»

(ч. 7. XXIX)

И правда — это правда, но и это только начатки правды; но и это только начало пути к тому, чтобы взглянуть на мир более ясным взглядом. Анне и суждено пройти лишь самое начало этого пути правды, и он тут же обрывается. Это символично. Так и Толстому удается показать лишь какие-то обрывки реально важных сцен и затронуть лишь краешки важных тем, но все сразу обрывается и скатывается в торжество классической благопристойности.

А вот у Достоевского хватило духу написать реальность более реально. У него и убийства, и проституция, и педофилия — тоже не скажешь, что все показано, «как есть», но хоть что-то. Все уже похоже на правду. Кругом нас ходят маньяки, а вовсе не милые работящие главы семейств. У каждого в душе сидит свой Раскольников или Ставрогин. Каждый точит свой топор на свою старушку. Скажете, вру? Себе-то не врите.

Семен Трупорезов, автор книги

«Отклонения от нормы как норма сексуальной жизни людей и животных»

Сочинение четвертое: Нестабильность как главный связующий элемент романа

Все течет и движется, и ничего не пребывает.

Гераклит

Общая характеристика романа

Понятно, что роман «Анна Каренина» можно рассматривать под самыми разными углами. Я же взгляну на это эпическое полотно как на картину постоянной текучести, изменчивости. «Анна Каренина» — это книга, в которой нет почти ничего устоявшегося. Все в ней течет и движется, ничто в ней не стоит на месте. Персонажи меняют свои базовые мировоззренческие установки; все отношения претерпевают постоянные переходы в крайности; наконец, все ситуации романа словно бы и построены по принципу: «Все, что кажется определенным, — все это на самом деле совершенно неопределенно и изменится уже в следующий момент».

Метания Левина

Метания Левина — наиболее характерный и наиболее понятный пример. Однако эти его метания — это не просто частные метания; на самом деле они лучше всего показывают общее направление романа, являясь его квинтэссенцией. В Левине нет ничего стабильного — ни в его отношении к людям, ни в его взглядах, ни в его планах. Пойдем по порядку.

1. Отношение Левина к людям. Здесь очень характерна ситуация, когда Долли с детьми переехала из города в деревню, а Левин по-добрососедски навестил ее. Он относится к Долли с предельным уважением и посещает ее с радостной готовностью, восторгаясь ее материнским величием. Они разговаривают о том о сем, разговор перекидывается на больное место Левина (на его отношения с Кити), и радости как не бывало.