Анна Каренина

Only in the Northern Beetle , in a comic article on the singer Drabanti, who had lost his voice, there was a contemptuous allusion to Koznishev's book, suggesting that the book had been long ago seen through by everyone, and was a subject of general ridicule.	Только в "Северном жуке" в шуточном фельетоне о певце Драбанти, спавшем с голоса, было кстати сказано несколько презрительных слов о книге Кознышева, показывавших, что книга эта уже давно осуждена всеми и предана на всеобщее посмеяние.
At last in the third month a critical article appeared in a serious review.	Наконец на третий месяц в серьезном журнале появилась критическая статья.
Sergey Ivanovitch knew the author of the article.	Сергей Иванович знал и автора статьи.
He had met him once at Golubtsov's.	Он встретил его раз у Голубцова.
The author of the article was a young man, an invalid, very bold as a writer, but extremely deficient in breeding and shy in personal relations.	Автор статьи был очень молодой и больной фельетонист, очень бойкий как писатель, но чрезвычайно мало образованный и робкий в отношениях личных.
In spite of his absolute contempt for the author, it was with complete respect that Sergey Ivanovitch set about reading the article.	Несмотря на совершенное презрение свое к автору, Сергей Иванович с совершенным уважением приступил к чтению статьи.
The article was awful.	Статья была ужасна.
The critic had undoubtedly put an interpretation upon the book which could not possibly be put on it.	Очевидно, нарочно фельетонист понял всю книгу так, как невозможно было понять ее.
But he had selected quotations so adroitly that for people who had not read the book (and obviously scarcely anyone had read it) it seemed absolutely clear that the whole book was nothing but a medley of high-flown phrases, not even--as suggested by marks of interrogation-used appropriately, and that the author of the book was a person absolutely without knowledge of the subject.	Но он так ловко подобрал выписки, что для тех, которые не читали книги (а очевидно, почти никто не читал ее), совершенно было ясно, что вся книга была не что иное, как набор высокопарных слов, да еще некстати употребленных (что показывали вопросительные знаки), и что автор книги был человек совершенно невежественный.
And all this was so wittily done that Sergey Ivanovitch would not have disowned such wit himself. But that was just what was so awful.	И все это было так остроумно, что Сергей Иванович и сам бы не отказался от такого остроумия; но это-то и было ужасно.
In spite of the scrupulous conscientiousness with which Sergey Ivanovitch verified the correctness of the critic's arguments, he did not for a minute stop to ponder over the faults and mistakes which were ridiculed; but unconsciously he began immediately trying to recall every detail of his meeting and conversation with the author of the article.	Несмотря на совершенную добросовестность, с которою Сергей Иванович проверял справедливость доводов рецензента, он ни на минуту не остановился на недостатках и ошибках, которые были осмеиваемы, -- было слишком очевидно, что все это подобрано нарочно, -- но тотчас же невольно он до малейших подробностей стал вспоминать свою встречу и разговор с автором статьи.
"Didn't I offend him in some way?" Sergey Ivanovitch wondered.	"Не обидел ли я его чем-нибудь?" -- спрашивал себя Сергей Иванович.
And remembering that when they met he had corrected the young man about something he had said that betrayed ignorance, Sergey Ivanovitch found the clue to explain the article.	И, вспомнив, как он при встрече поправил этого молодого человека в выказывавшем его невежество слове, Сергей Иванович нашел объяснение смысла статьи.