Анна Каренина

Almost two months had passed.	Прошло почти два месяца.
The hot summer was half over, but Sergey Ivanovitch was only just preparing to leave Moscow.	Была уже половина жаркого лета, а Сергей Иванович только теперь собрался выехать из Москвы.
Sergey Ivanovitch's life had not been uneventful during this time.	В жизни Сергея Ивановича происходили за это время свои события.
A year ago he had finished his book, the fruit of six years' labor,	Уже с год назад была кончена его книга, плод шестилетнего труда, озаглавленная:
"Sketch of a Survey of the Principles and Forms of Government in Europe and Russia."	"Опыт обзора основ и форм государственности в Европе и в России".
Several sections of this book and its introduction had appeared in periodical publications, and other parts had been read by Sergey Ivanovitch to persons of his circle, so that the leading ideas of the work could not be completely novel to the public. But still Sergey Ivanovitch had expected that on its appearance his book would be sure to make a serious impression on society, and if it did not cause a revolution in social science it would, at any rate, make a great stir in the scientific world.	Некоторые отделы этой книги и введение были печатаемы в повременных изданиях, и другие части были читаны Сергеем Ивановичем людям своего круга, так что мысли этого сочинения не могли быть уже совершенной новостью для публики; но все-таки Сергей Иванович ожидал, что книга его появлением своим должна будет произвести серьезное впечатление на общество и если не переворот в науке, то во всяком случае сильное волнение в ученом мире.
After the most conscientious revision the book had last year been published, and had been distributed among the booksellers.	Книга эта после тщательной отделки была издана в прошлом году и разослана книгопродавцам.
Though he asked no one about it, reluctantly and with feigned indifference answered his friends' inquiries as to how the book was going, and did not even inquire of the booksellers how the book was selling, Sergey Ivanovitch was all on the alert, with strained attention, watching for the first impression his book would make in the world and in literature.	Ни у кого не спрашивая о ней, неохотно и равнодушно отвечая на вопросы своих друзей о том, как идет его книга, не спрашивая даже у книгопродавцев, как покупается она, Сергей Иванович зорко, с напряженным вниманием следил за тем первым впечатлением, какое произведет его книга в обществе и в литературе.
But a week passed, a second, a third, and in society no impression whatever could be detected. His friends who were specialists and savants, occasionally--unmistakably from politeness--alluded to it.	Но прошла неделя, другая, третья, и в обществе не было заметно никакого впечатления; друзья его, специалисты и ученые, иногда, очевидно из учтивости, заговаривали о ней.
The rest of his acquaintances, not interested in a book on a learned subject, did not talk of it at all.	Остальные же его знакомые, не интересуясь книгой ученого содержания, вовсе не говорили с ним о ней.
And society generally--just now especially absorbed in other things--was absolutely indifferent.	И в обществе, в особенности теперь занятом другим, было совершенное равнодушие.
In the press, too, for a whole month there was not a word about his book.	В литературе тоже в продолжение месяца не было ни слова о книге.
Sergey Ivanovitch had calculated to a nicety the time necessary for writing a review, but a month passed, and a second, and still there was silence.	Сергей Иванович рассчитывал до подробности время, нужное на написание рецензии, но прошел месяц, другой, было то же молчание.