Анна Каренина. Черновые редакции и варианты

Алексй Александровичъ Каренинъ со времени перваго объясненія съ женою посл вечера у... боле не пытался объясняться съ нею, хотя онъ видлъ, что причинъ для тхже объясненій становится больше и больше. Какъ будто нарочно случилось то, что постоянная дача Алекся Александровича была въ П[арголов], и постоянно его жена одна живала лтомъ на дач, а онъ оставался въ Петербург, и это какъ будто нарочно сложилось для того, чтобы содйствовать сближенію Анны съ Вронскимъ, который стоялъ съ полкомъ въ Красномъ. Послднее время Алексй Александровичъ видлъ, что подозрнія его боле и боле подтверждаются. Онъ видлъ, что въ свт уже иначе смотрятъ на его жену. И сестра его Мери нанесла ему послдній ударъ: она, жившая лтомъ всегда вмст съ Анной на дач, ныншній годъ, подъ предлогомъ приглашенія отъ друзей провести лто съ ними, перехала въ Сергіевское и оставила Анну одну. Алексй Александровичъ зналъ, что Мери такъ чиста и нравственна, что она уже считала для себя невозможнымъ оставаться съ его женою. Все это зналъ Алексй Александровичъ, все это боле и боле мучало его, но онъ, связанный своимъ положеніемъ человкъ и имющій всетаки только подозрнія, не могъ предпринять ничего ршительнаго. Сколько разъ во время своей 8-ми лтней счастливой жизни съ женою, глядя на чужихъ неврныхъ женъ и обманутыхъ мужей, говорилъ себ Алексй Александровичъ: «Какъ допустить до этаго? Какъ не остановить и не развязать этаго безобразнаго положения?» Но теперь, когда онъ самъ сталъ или почти сталъ въ это положеніе, онъ не могъ придумать, что сдлать. Изъ всхъ возможныхъ выходовъ молчаніе и соблюденiе вншнихъ приличій казалось ему всетаки самымъ благоразумнымъ. Съ цлью соблюденія этихъ приличій онъ и похалъ нынче на скачки. Онъ въ весну былъ нсколько разъ на дач; но послднее время не былъ боле 2-хъ недль. Въ день скачекъ, когда весь дворъ бывалъ въ Красномъ, Алексй Александровичъ ршилъ, что ему надо быть тоже, и кром того[889] его тянуло постоянно туда, къ жен. Сестра его[890] Мери была въ Петербург, и онъ вмст съ нею похалъ на дачу.[891] Мери ненавидла скачки и потому сказала, что она подождетъ ихъ и приготовитъ чай.

Когда Алексй Александровичъ пріхалъ въ 6-мъ часу на дачу, жены его уже не было, она вслдъ за Вронскимъ выхала къ Бетси Кириковой, чтобы везти[892] ее съ собой на скачки. Дружба послднее время Анны съ Бетси Кириковой и всякое упоминаніе о ней было мучительно для Алекся Александровича. Бетси была красавица, жена урода Князя Кирикова и въ давнишней извстной всему свту связи съ извстнымъ чиновникомъ Петербурга. Ее принимали ко двору и потому принимали въ извстномъ кругу, но elle 'etait mal vue.[893] Алексй Александровичъ пріхалъ на скачки одинъ и уже въ бесдк нашелъ свою жену.

* № 47 (рук. № 29).

— Но я бы не хотла видть этихъ ужасовъ. И не поду другой разъ. Это меня слишкомъ волнуетъ. Неправда ли, Анна?

— Волнуетъ, но нельзя оторваться, — сказала Анна, глядя въ бинокль. — Если бы я была Римлянка, я бы не пропускала ни одного цирка.

— Ну, въ этомъ я не согласенъ съ тобой, мой другъ, — сказалъ Алексй Александровичъ. — Именно въ этихъ спортахъ есть стороны...

Прервавъ рчь, Алексй Александровичъ поспшно, но достойно всталъ и низко поклонился Великому Князю.

— Ты не скачешь, — пошутилъ Великій Князь.

— Моя скачка трудне, Ваше Величество.

И хотя отвтъ былъ глупъ и ничего не значилъ, Великій Князь сдлалъ видъ, что получилъ умное слово отъ умнаго человка и вполн понимаетъ.

— Есть дв стороны, — продолжалъ снова Алексй Александровичъ, — исполнителей и зрителей. И любовь къ этимъ зрлищамъ есть врнйшій признакъ низкаго развитія.

— Во мн есть этотъ признакъ, — сказала Анна и обратилась внизъ къ Корсунскому, отвчая на его вопросъ.

— Анна Аркадьевна, пари. За кого вы держите?

— Если бы я была мущина, я бы прожилась на пари.

— Ну, держите со мной. Я за Кузовцева. Васъ совсмъ не видно. Какое прелестное зрлище.

Но въ это время пускали здоковъ, и вс разговоры прекратились. Алексй Александровичъ замолкъ, и вс поднялись и обратились къ рк. Говорить уже нельзя было, но за то удобно было смотрть на Анну, такъ какъ вс глаза направлены были на скачущихъ, и Алексй Александровичъ внимательно наблюдалъ свою жену и читалъ, какъ по книг, на ея лиц подтвержденіе своего несчастія.

* № 48 (рук. № 29).

Алексй Александровичъ учтиво подалъ ей руку, но она остановилась, прислушиваясь къ тому, что говорилъ генералъ о паденіи Вронскаго. Генералъ говорилъ, что онъ убился, какъ ему сказывали.

— Это ужасно! Лошадь сломала ногу, говорятъ.

Анна слушала, не спрашивая и не трогаясь съ мста, и смотрла въ бинокль. Препятствіе, на которомъ упалъ Вронскій, было такъ далеко, что ничего нельзя было разобрать. Въ это время подскакалъ Махотинъ, выигравшій призъ. Государь поднялся, въ толп зашевелились, и все тронулись выходить.

— Хотите идти? — сказалъ Алексй Александровичъ жен. Она не двигалась съ мста. — Анна, подемъ, если ты хочешь.

— Нтъ, я останусь, — сказала она.