Annularis (СИ)

Всю эту ситуацию с предательством удалось замять только потому, что Дик ляпнул что-то вроде: «Хочешь обмануть врагов — обмани друзей», — на что Канда смачно заехал ему в живот, а Алма дал с разворота по морде. Но, что ужасно обрадовало самого Аллена, на Лави никто зла не держал. Через несколько часов парень вновь стал обыкновенной Крольчатиной, которая окидывала собеседника пошлыми шуточками и нежилась в объятиях Линали.

А ещё Уолкер смог только на днях познакомиться с дедом Дика, хотя тот и был на Ковчеге уже около двух недель, — старичок лет под шестьдесят (если не восемьдесят), способный, однако, дать фору любому юнцу: и подзатыльники раздавал внуку с любовью, и даже помог подлатать некоторых членов команды, потому что прекрасно разбирался в народной (довольно редкой, а потому и практически забытой) медицине, и Аллена благодарил, и в библиотеке окопался, с наслаждением попивая чай и читая все книги, до которых мог дотянуться. А до каких не мог, то заставлял их доставать любого, кто был в тот момент рядом.

Уолкеру он понравился.

Тиму, что совершенно не странно, тоже — они разговаривали обо всём на свете, и старик, которого все звали Пандой с лёгкой руки Лави, удивлялся, как в такой детской головке могло уместиться столько информации. И тихонько ворчал, что сам бы хотел такого внука.

Аллен на это лишь смеялся, однако, совершенно погружённый в свои мысли, — Тики ещё не очнулся на тот момент.

А сейчас всё вроде бы наладилось (Микк проснулся, Адам сдох, осталось только правительство свергнуть, но дело это уже совершенно плёвое, и, вообще, не Аллену этим заниматься), но всё равно в груди всё испуганно сжималось и переворачивалось, когда Уолкер вспоминал, что его буквально выставили за дверь.

Юноша вздохнул, прикусывая губу до крови и тут же облизываясь. Пока Тики спал, он мог целовать его, а сейчас… Кажется, теперь все изменится.

И теперь Аллен жалел о том, что стеснялся показывать их близость перед ребятами.

Тики оправился на удивление быстро — он просто хорошо поел после пробуждения и хорошо подрался с Кандой, потому что тот решил, что Микк заставил Уолкера беспокоиться. Это на самом деле было так, конечно, но Аллен предпочитал, чтобы друг в это не лез.

И Канда… действительно больше не лез. И даже как будто бы подружился с Тики.

Вот только самому Аллену легче от этого не становилось.

Потому что на все попытки завести разговор и растормошить его Микк отвечал ровно, без какого-либо энтузиазма, как-то отстранено, словно пытаясь поскорей избавиться от назойливого собеседника. И Аллен оставлял его. Боялся сказать что-то не то, боялся осуждения в словах и действиях, боялся того, что Тики его оттолкнёт.

Уолкер понимал, что виноват. Что ужасно виноват — из-за его недоверия и страха всё вылилось в то, что их заперли в бункере. И если бы не Лави, то пришлось бы им там гнить всю оставшуюся жизнь. А она будет долгой — в членов Семьи вливали какие-то сыворотки долголетия, которые становились частью генофонда и передавались наследственно.

Так прошло почти две недели: Аллен пытался извиниться перед Тики, пытался хоть как-то прикоснуться к нему, хоть как-то заслужить прощение, а Микк игнорировал не игнорируя, вежливо отвечал и не отвечал одновременно…

И всё это ужасно напоминало его первые дни в Ковчеге: парень тогда тоже вполне успешно игнорировал Уолкера. Но Аллену в то время было только интереснее достучаться до холодного, загадочного парня, а сейчас… он боялся. Боялся обидеть ещё больше.

Но и отпускать боялся.

Хуже стало, когда однажды вечером Аллен услышал разговор Тики и Тимоти в библиотеке, где по своему обыкновению те засиделись допоздна. Микк читал мальчику братьев Гримм, и в его голосе была заметна улыбка. Однако… Когда сказка кончилась, и Аллен хотел себя обнаружить, Тим выдохнул и очень серьёзно сказал парню:

— Тики, а ты мне солгал.

Микк коротко усмехнулся и ласково поцеловал мальчика в лоб, отчего тот на секунду расцвёл не хуже, чем от ласки Аллена, но тут же сразу вновь похмурел.

— Прости, малыш… Я знаю. Я… — он вздохнул и уткнулся Тимоти в волосы лицом. — Я честно стараюсь исполнить своё обещание, но пока… Это невозможно, понимаешь? Мы с твоим папой… Мы оба виноваты, но я такая скотина, что не могу ему простить одной важной вещи.

Тим крепко обнял Тики за шею и насморочно шмыгнул носом, ласково гладя его по волосам, словно из них двоих именно Микк нуждался в успокоении больше, чем шестилетний мальчик.

— Какой вещи? — поинтересовался он.

— Аллен не сказал мне кое о чем, — отозвался Тики. — Но… Все будет в порядке, правда.

Уолкер судорожно вздохнул, поджав губы, и задрожал всем телом.

Не сказал?

Но о чём?..

Неужели… неужели Тики про ребёнка?

Но ведь Аллен думал, что Микк обижен за то, что он не поверил в него, усомнился в верности и предал!

Хев, всё также окутывающая его в защитных объятиях, мягко потянула юношу прочь от библиотеки, прошептав, что не следует сейчас там появляться. Аллен подчинился ей без какого-либо желания. Он вообще себе сейчас варёного овоща напоминал — настолько из него выбило дух это признание Тики.