Annularis (СИ)

— Шпендель… — опасно прорычал Канда, но Уолкер гневно схватил его за воротник и резким движением приблизил к своему лицу, заставив слегка наклониться.

— Перестань лезть в мои дела и займись своими проблемами, — прошипел он, хмуря брови. — У тебя наконец-то все возможности в руках, но ты их размениваешь на всякие пустяки!

— Ты — пустяк? — вдруг холодно поинтересовался азиат, заставив Тики вздрогнуть.

Как и Алму рядом. Тот напряжённо прижал руки к груди, кусая губы.

Канда криво усмехнулся, и стало заметно, как он зол: гнев заискрился в синих глазах и заходили желваки на скулах. Он хмыкнул, приподняв левый уголок губ, и ядовито проговорил:

— Интересно, как бы выглядел твой шрам сейчас, не убей я того мужика, м? Наверное, был бы ещё уродливей и заковыристей, да? О, я помню твою обезображенную морду, когда до твоих тупых мозгов дошло, что тебя имеет уже дохлое тел…

Договорить Канда не успел — Аллен шибанул по его лицу кулаком, разбивая в кровь нос и губы, и, мрачно взглянув в сторону замерших (кто от испуга, кто от шока), выплюнул:

— Возвращаемся.

И — молча направился к Ковчегу.

Следующие несколько дней после погрузки алтаря Аллен тщательно избегал Тики (почему именно его, так и осталось до конца не ясно — как будто тогда Микк мог не понять, что юношу изнасиловали) и всячески изгалялся, чтобы даже не попадаться ему на глаза. Это одновременно и веселило, и обижало, но парню подумалось, что, возможно, дело в том, что Аллен боится услышать его мнение на этот счет.

Алму тоже было не узнать. Казалось, между ним и Кандой в полную мощь развернулся какой-то давно назревавший конфликт — настоящий конфликт — который бурной ночью в постели было явно не сгладить и который, как понимал Тики, касался его мальчика. Алма стал звать Микка в тренировочный зал и спускать пар в драках с ним (иногда Тики даже поддавался ему, не пользуясь возможностями своего тела), и их обоих, как видно, объединила злость на одного человека — на Канду.

Который день ото дня становился все злее и злее, пока между ним и Алмой не разразился форменный скандал — практически бессловесный (за исключением всего нескольких очень едких фраз — Тики даже не думал, что милашка-Алма на такое способен), но оттого не менее разрушительный.

Однако за всем этим Тики все равно каждый день возился с непоседой-Тимом, рассказывающим, как проводит свое время его брат, и каждое утро приходил на кухню в предрассветный час, обозначив его для себя «часом Аллена» и надеясь хоть раз поймать юношу за его ранним завтраком.

И дней через пять ему это удалось.

Уолкер сидел в тёмном углу, устроив голову на руках, сложенных на столе, и не обращал внимания ни на что вокруг. Когда Микк подошёл к нему, оказалось, что тот спит.

Это было чем-то удивительным.

Хотя бы потому, что спящим капитана Тики ни разу не видел — пусть Лави и постоянно ему говорил, что Аллен может уснуть где угодно: от какого-нибудь закутка в коридоре до кабины управления, развалившись прямо на мостике. Возможно, дело было в том, что Микк юношу видел слишком редко, а, может быть, просто не замечал — на самом деле, Уолкер мог быть очень незаметным, когда хотел.

Поэтому Тики, осторожно потрепав спящего малыша по волосам, набрал еды и поставил несколько блюд прямо перед ним, надеясь, что вечно голодный Аллен, почуяв аромат съестного, проснётся.

И Аллен действительно проснулся. Он заворчал что-то себе под нос, глухо выругался и сонно вздохнул, прежде чем открыть глаза и сесть прямо.

— Доброе утро, капитан, — мягко усмехнулся Тики, когда юноша окончательно очнулся ото сна и совершенно ошеломленно на него уставился.

— Т-тики?.. Д-да… Я… Доброе… — сконфуженно пробормотал Уолкер, отводя глаза и честно пытаясь скрыть заалевшие щеки. Получалось у него не очень, но выглядело это до ужаса забавно.

И еще — Тики было лестно, что он в конечном счете оказался тем, на кого Аллен так ни разу толком и не обозлился.

— И снова вы меня избегаете, капитан, — нарочито обиженно поделился Микк, наблюдая краем глаза, как юноша пристыженно втянул голову в плечи и принялся за свой ранний завтрак. — Неужели решили устроить голодовку? Не думаю, что это пойдёт вам на пользу, — невозмутимо заметил он, в смешливой задумчивости осматривая вздрогнувшего и удивлённо воззрившегося на него Уолкера. — У вас же и так лишь кожа да кости, — добавил Тики таким тоном, словно это было общеизвестно, и Аллен хохотнул.

— Неправда, — возмутился юноша, надувшись, и потянулся к вилке и тарелке с рагу. — Я ем, видишь? И ем много.

— Надеюсь, — улыбнулся Микк, — а то смотреть на вас страшно — ходите бледный и злой. И Тим говорит, вы почти не спите, — признался он, качая головой и подпирая ладонями подбородок.

Аллен отвлекся от трапезы и широко распахнул глаза, глядя на Тики почти испуганно. И — в то же время как-то ошеломленно-радостно.