Аномалия

– Перед вами совмещенные видео с камер салона первого класса: слева первый самолет, рейс 10 марта, справа – тот, что приземлился сегодня. Нажимаем на паузу… Оба таймкода показывают 16 часов 28 минут 30 секунд… Изображения идентичны. Мы в самом разгаре турбулентности. А теперь пойдем по кадрам…

В 16 часов 26 минут и 34,20 секунды видеоряд расходится, и разделенный пополам экран превращается в нечто вроде игры “найди семь отличий”: слева у пассажирки очки взлетают вверх, справа они остаются у нее на носу, тут открывается багажный отсек, там он закрыт. А главное, на левом видео в салоне темно, в то время как на правом его заливает яркое солнце. Первый самолет продолжает свое бурное путешествие сквозь страшную грозу 10 марта, тогда как второй вырывается в чистое небо 24 июня в 18.07.

Поднимается такой гвалт, что Митник вынужден сорваться на крик, чтобы его услышали.

– Вот! – ликует он, и его голос звенит от возбуждения. – Все произошло в этот самый момент, в 16 часов 26 минут 34,20 секунды… И это еще цветочки: мы выбрали записи с трех внутренних камер “боинга” – передней, центральной и хвостовой. Расстояние между ними десять метров. На скорости 900 километров в час, то есть 250 метров в секунду, “боинг” преодолевает эти десять метров за одну двадцать пятую долю секунды, и чудесным образом эти камеры регистрируют двадцать пять кадров в секунду… вы понимаете?

Не получив ответа, Митник продолжает:

– Делим экран на три части. Слева видео с первой камеры, в середине – со второй, справа – с последней. Итак, в 16 часов 26 минут 34,20 секунды первая камера запечатлела момент, когда солнце внезапно затопило салон. Тот же феномен мы наблюдаем на втором видео, но на следующем кадре: в 16 часов 26 минут 34,24 секунды. И наконец, справа, на записи с третьей камеры, солнце появляется в 34,28 секунды.

– И?.. Что это значит? – спрашивает Сильверия.

Митник торжествует.

– Мы отмечаем расхождение в одну двадцать пятую долю секунды между всеми камерами. Как будто второй самолет вынырнул из ниоткуда, пронизав неподвижную вертикальную плоскость. До этого плана – гроза, после него – голубое небо. Согласно нашим спутникам наблюдения, 10 марта этот самолет проходил через точку с координатами 42°8′50″ N 65°25′9″ W, и он же вновь появился сегодня юго-западнее, приблизительно в шестидесяти километрах.

– И какой вы делаете вывод, Митник?

– Я? Никакой, вообще никакой. Это всего лишь очередные показатели, которые придется обмозговать нашим умникам из Принстона. – Он повернулся к двум математикам.

– Это сработало по типу фотокопии, ну скан в одном месте, печать в другом, как лист бумаги, выходящий из принтера? – спросила Тина Ван.

Митник задумался. Идея показалась ему слишком абсурдной, и он сам не рискнул ее высказать.

Снова наступила тишина. Кондиционеры еще не установлены, и в помещении зависла липкая духота. На мобильнике представителя Агентства национальной безопасности завибрировало сообщение, он прочел его и вздохнул:

– Президент Соединенных Штатов требует, чтобы АНБ проверило, не появлялось ли 10 марта у нашего Атлантического побережья русское или китайское судно, проводившее, возможно, эксперименты по путешествию во времени…

Генерал Сильверия раздражен и подавлен. В порыве злого отчаяния он упирается головой в стекло и смотрит на ангар, залитый резким светом.

– Откуда взялся этот самолет? – вздыхает Сильверия. – У вас наверняка есть какая-нибудь теория на этот счет, профессор Ван. Профессор без теории – что собака без блох.

– Извините, у меня пока ни одной блохи.

– Мы надеемся найти всех пассажиров в течение сорока восьми часов, – продолжает генерал, – включая иностранцев, которые успели разъехаться кто куда после десятого марта. А до тех пор придумайте нам какое-никакое объяснение.

– Нам надо расширить научную группу, – предлагает Эдриан. – Квантовая физика, астрофизика, молекулярная биология… Команда должна быть на месте ранним утром.

– Через полчаса, – вступает Тина Ван, – мы дадим вам список ученых. Два-три философа тоже не помешают.

– Да? А зачем? – спрашивает Сильверия.

– А почему одних только ученых будят по ночам?

Сильверия пожимает плечами.

– Не стесняйтесь, у меня достаточно высокие полномочия, чтобы похитить любого нобелевского лауреата на территории страны. Со следующей формулировкой: “просьба оказать содействие по настоятельной просьбе президента Соединенных Штатов”.

– И еще нам нужен “зал гипотез”: большое помещение для коллективной работы со множеством разных отсеков, а также столы, кресла, диваны, черные доски, мел, ну вы понимаете…

– Доски будут белыми и интерактивными, так сойдет? – спрашивает Сильверия без малейшего намека на иронию в голосе.

– И еще разной дури, чтобы не спать.

– Мы накачаем вас модафинилом. У нас его сотни коробок.

– Нам понадобится специалистка по вопросам непрерывности в пространстве и по теории графов, – решается Эдриан.

– Почему именно “специалистка”? У вас есть кто-то на примете?

У Эдриана есть кое-кто на примете.