Anorex-a-Gogo (СИ)

Конечно, я знаю, что на этот вопрос ответить непросто. Они братья. Между ними есть связь, которую я не в силах понять, но она очень крепкая. И связь между мной и Джерардом никогда нельзя будет сравнить с незримой связью, которая есть между ними.

Я мысленно возвращаюсь обратно к Майки, который выглядит более подавленным, чем когда-либо. И чувство вины замещает обиду. Вот он, ужасно волнующийся за своего брата, которого на самом деле не видел и не слышал в течение двух дней. А я здесь раздражаюсь и защищаю глупое имя.

– Он приходил вчера днём, – отвечаю я, стараясь звучать сочувствующе.

Это ревность горит за его обычно спокойными зеленоватыми глазами? Это его руки сжимаются в кулаки? И это его свирепый взгляд направлен на меня?

– Где он сейчас? – спрашивает Майки сдержанным голосом.

– На конвенции по искусству. В Нью-Йорке. – Он на самом деле ревнует ко мне? Непревзойдённому Чемпиону "Быть невидимым"? – Но он завтра вернётся, – добавляю я.

Дело в том, что ,думаю, я могу понять, что Майки чувствует. В смысле, если бы я был так близок со своим старшим братом, а он вдруг решил потратить всё своё свободное время на одного очень плохого панка, а не на меня, я бы тоже злился. И ревновал. Я бы позеленел от ревности.

– Он приходил вчера к тебе домой? И куда он пошёл потом? – спрашивает Майки.

Кровь приливает к моим щекам. О, Боже.

– Эм, он, эм... – запинаюсь я.

Я могу сказать, что ему доставляет удовольствие наблюдать за мной, испытывающим жуткую неловкость. Я, наверное, попал в своё самое неловкое положение за всю жизнь.

– Он остался после этого, – выдавливаю я, – и уехал этим утром.

Несколько секунд мы просто смотрим друг на друга, находясь в полном шоке от слов, что я только что сказал. И его взгляд говорит: "Ты трахался с моим братом?", и возможно, Майки это даже забавляет.

– Нет! – кричу я, отвечая на немой вопрос. – Нет, этого не было... мы не... ну, в смысле, мы не... – я говорю быстро и бессвязно, растеряв все подходящие слова.

– Боже. Мой, – говорит он исключительным тенором школьницы, который появляется, когда он становится слишком взволнованным. – Ты любишь моего брата.

Если на небесах действительно есть Бог, пусть он поразит меня молнией, чтобы от меня остался один прах. Просто даст мне умереть.

– Фрэнки, у тебя есть новость для Джи-Джи, – вопит он, прыгая вокруг меня, как обезумевший кролик. Его ревность чудесным образом исчезает. – И ты хочешь трахнуться с моим братом, – хихикает он радостно, как будто в жизни не слышал ничего смешнее.

– Нет, – я стараюсь отвечать спокойно, но это звучит, как хныканье.

– Ты хочешь трахнуться с моим братом, ты хочешь трахнуться с моим братом, – поёт он, не подозревая, как на самом деле громко звучит, и кругами танцует вокруг меня.

Я очень хочу, чтобы бенгальский тигр выскочил и сожрал меня. Или чтобы меня похитили инопланетяне. Или меня убил доисторический тираннозавр Рекс.

Неожиданно Майки останавливается и морщится.

– Фууу, – хныкает он, – ты хочешь трахнуться с моим братом, – и снова заходится истерическим смехом.

– Боже, ты не мог бы прекратить орать это?

– Так ты это признаёшь!

– Нет.

– Ты любишь его.

– Нет.

– Ты лю-юбишь его.

– Нет.

– Ты лююююбишь Джи-Джи!

– Пошёл ты, Майки.

Я разворачиваюсь и иду по направлению к улице. Возможно, мне повезёт, и я попаду под машину. Он догоняет меня, и широкая улыбка появляется на его лице.

– Не волнуйся, Фрэнки, я не проболтаюсь, – таинственно шепчет он, прикладывая ладонь к сердцу.

Надеюсь, я умру.

Мои щёки становятся более глубокого красного оттенка.

Затем, меньше чем через минуту:

– Эй, Фрэнки, было классно, когда ты реально шокировал мистера Стокса!

Боже, благослови Майки и его удивительно короткую концентрацию внимания на чём-либо.

Отель

Время в школе тянется мучительно, медленно и неуклюже. Майки не перестаёт ухмыляться и складывать сердечко из своих пальцев, когда мы проходим мимо друг друга в коридоре. Когда я захожу в тот же туалет, где он отливает, он не перестаёт петь: "Фрэнки любит Джерарда", пока не моет руки и не выходит.

Но настоящая пытка, это когда я заставляю себя отправиться в кабинет мистера Стокса. Это самое мучительное из всего, что только можно придумать.

Семь минут уходит на то, чтобы фактически набраться смелости и постучаться в дверь. Когда я стучу, он приглашает меня войти. И когда он видит, что это я... он не кричит. Он не орёт. Не оставляет меня после уроков за то, что я был полным ублюдком. Нет, он просто улыбается.

– Привет, Фрэнки, – он встречает меня так, как будто мы лучшие друзья. – Что случилось?

Я нервно присаживаюсь, пожёвывая кольцо в губе. Плохая привычка.

– Эм, я просто... – это ужасно, гораздо сложнее, чем я предполагал. Моё горло словно забилось, а рот стал раз в десять больше. Неловко. – Я хотел сказать, что сожалею. Ну, знаете, за то, что накричал на вас и всё такое. Вчера.

Он просто улыбается.