Антанта и русская революция. 1917-1918

На следующее утро Набоков был приглашен в Министерство иностранных дел, где его проинформировали, что будут просить об отставке Хендерсона из-за его неспособности обнаружить предполагаемые изменения в позиции России по отношению к конференции лейбористской партии. «Я стольким рисковал, защищая его перед страной по поводу его поездки в Париж, и вот чем он мне отплатил», – с горечью сетовал Ллойд Джордж. Во избежание нежелательных и неизбежных осложнений он попросил разрешения опубликовать текст письма Набокова. Последний нехотя согласился. Будь он на месте Керенского, его согласие было бы получено с гораздо большим трудом, так как публикация письма вызвала возмущение и ужас в рядах Петроградского Совета. Для Временного правительства было большой удачей, что отношение большевиков к проблеме Стокгольма ослабило реакцию на публикацию наиболее воинственно настроенных рабочих и солдат; в противном случае вполне могли бы повториться грозные майские демонстрации. Вероятно, вожди Петроградского Совета тоже об этом подумали, поскольку предпочли сравнительно спокойно отнестись к инциденту. «Известия» без малейших колебаний обрушились на Ллойд Джорджа и на союзников в целом, но при этом слабая критика поведения Керенского так резко бросалась в глаза, что ведущий большевистский орган задал язвительный вопрос: «Что это? Наглое высокомерие или жалкая растерянность?» Как представитель и апологет правительства, Терещенко сделал заявление, намекающее на то, что значение ноты Набокова оказалось важнее оригинального смысла переписки.

Письмо Хендерсона с прошением об отставке опередило совещание кабинета министров, на котором намеревались ее потребовать. Ллойд Джордж ответил довольно длинным письмом, предназначенным для печати. Почуяв легкую жертву, пресса подвергла отставного министра яростным и не всегда приличным нападкам, среди которых самыми мягкими обвинениями были его предполагаемая двуличность и вероломство. На критику газет Хендерсон не стал отвечать, зато, выступая перед палатой общин 13 августа, он затеял весьма резкий спор с премьер-министром. Его выступление в палате было не так полно освещено в печати, как могло бы быть в ином случае, поскольку его патриотизм оказался сильнее его преданности идеалам интернационального социализма, и он отстранился от дальнейшего обсуждения вопроса о конференции в Стокгольме, исходя из «интересов нации в этом великом кризисе».

Ллойд Джордж тепло поблагодарил Набокова за его участие в деле, поскольку заявление России было получено только благодаря его личной инициативе. Однако Временное правительство вовсе не было этим довольно. Набокову было сделано серьезное замечание и приказано отныне ограничиваться передачей «точного текста наших заявлений по политически принципиальным вопросам» без дополнения собственных замечаний. Терещенко и Керенский пожаловались Бьюкенену, что их послания не были предназначены для публикации. Керенский был настолько встревожен этим инцидентом, что настаивал, чтобы посол попросил свое правительство не отказывать в выдаче паспортов британским социалистам. В специальном интервью корреспонденту манчестерской «Гардиан» Керенский огласил заявление, что Временное правительство горячо сочувствует целям конференции и всегда выражало дипломатическим представителям Антанты свое желание, чтобы они не чинили препятствий тем делегатам, которые собираются присутствовать на конференции в Стокгольме. «Я снова и снова повторяю, – повсюду говорил он, – что любое противостояние со стороны союзных правительств, любые препятствия на пути делегатов играют только на руку Германии». Вероятно, более правдивое заявление об истинных настроениях Временного правительства было выражено помощником военного министра, когда он сказал генералу Ноксу, что лично он – и думает, что большинство министров с ним согласятся, – считает, что Стокгольмская конференция одобряется уже потому, что хоть на время избавляет их от делегатов.