Антанта и русская революция. 1917-1918

Конференция лейбористской партии вновь собралась 21 августа, весьма озабоченная тем, что правительство неодобрительно относится к идее Стокгольма. По необъяснимым причинам Ллойд Джордж и его помощники теперь были твердо убеждены – или только делали вид, – что все это было задумано Германией с целью добиться переговоров о мире. Союзники предчувствовали победу и, даже рискуя лишиться поддержки России, не желали пересматривать цели войны для удовлетворения своих социалистов, не говоря уже о социалистах из страны противника. Хотя Исполнительный комитет лейбористской партии оказал Хендерсону доверие, этот вопрос только подчеркнул трудности избрания делегатов; так что это была конференция глубокого раскола, где люди собрались, чтобы вторично проголосовать за Стокгольм. В качестве гостей на конференции присутствовали четыре представителя Петроградского Совета, и Русанов вежливо ответил на приветственную речь председателя конференции. Хендерсон опять сделал серьезный доклад по повестке и горячо отстаивал свою позицию. Решение принять участие в конференции в Стокгольме было поддержано, хотя объединившиеся в один блок мелкие по численности фракции выступили против Стокгольма. Избрание делегатов было отложено до конференции социалистов союзнических стран, которая должна была состояться в конце месяца. Огромным большинством была принята резолюция, запрещающая представлять на конференции мелкие организации британских рабочих, – акт, который противоречил и письму, и духу стокгольмского воззвания и показал, что лейбористская партия, хотя ее позиция встревожила более консервативных членов правительства, все еще была «в основном здоровой». Комитет Стокгольмской конференции, русские депутаты и Независимая лейбористская партия – все протестовали против столь несправедливой дискриминации.

Долгожданная конференция социалистов стран союзников состоялась в Лондоне 28 августа, на ней присутствовали шестьдесят восемь делегатов из восьми стран. Соединенные Штаты не были на ней представлены, а делегаты из России были допущены только после того, как их заверили, что дискуссии будут носить лишь консультативный характер. В процессе работы конференции не было достигнуто никаких значительных результатов, кроме принятия еще нескольких бесплодных резолюций по Стокгольму. Аудитория высказалась в пользу отправки делегатов 48 голосами против 13 и 50 голосами против 2 осудила отказ своих своих правительств в выдаче делегатам паспортов. По другим вопросам соглашение редко достигалось из-за странного принципа, что для любой резолюции необходимо единодушное голосование. Обструкционистская тактика большинства французских социалистов – здесь фактического меньшинства – была особенно несносной по отношению к тем, кто был настроен менее консервативно; очевидно, единственной целью их приезда было желание помешать любому решению, которое могло угрожать дружеским отношениям между французским правительством и большинством социалистов. Общее заявление об отношении к Стокгольмской конференции не было принято, и такая же судьба постигла разнообразные заявления о целях войны, предложенные различными национальными группами. Конференция прервала свою работу в конце второго дня, и ее провал был очевиден даже участникам.

Через несколько дней в Блэкпуле состоялся британский конгресс тред-юнионов и подавляющим большинством одобрил резолюцию, которая заявила, что «конференция в Стокгольме в настоящее время не может дать успешные результаты». Это неожиданное расхождение с позицией лейбористов и удар по Стокгольму был смягчен вызывающим тоном заключительной фразы резолюции: «Ни одно правительство не имеет права препятствовать выражению чувств рабочим классом его страны, и мы считаем деятельность нашего правительства в этом вопросе недопустимым нарушением наших гражданских прав».

Эта возмущенная реакция разделялась Французской социалистической партией. Когда 7 сентября пал кабинет министров Рибо, новый премьер-министр сохранил за собой свой пост министра иностранных дел, и социалисты, все еще оскорбленные отпором, который они получили от него из-за разногласий по «паспортному» вопросу, вышли из правительства. Таким образом, стокгольмская проблема стала причиной расторжения union sacre (священный союз), политического перемирия, благодаря которому с начала войны все партии объединились для защиты своей страны. Конгресс социалистической партии в Бордо в начале октября поддержал этот акт и вновь подтвердил свою позицию в пользу проведения Стокгольмской конференции.