Нежный Гиг средь нас носился,Точно юный бог блаженный,И, тряся фракийской гривой,Приводил нас всех в восторг,Что же с ним теперь случилось?Устыдись, злодей цирюльник!Ты состриг такой прекрасныйНежный цвет его кудрей,Золотых, как луч заката,Золотых, как мед пчелиный,Тех кудрей, что так чудесноОттеняли нежный стан.Но теперь — совсем он лысый,А венец кудрей роскошныйБрошен мерзкими рукамиИ валяется в пыли.Грубо срезан он железомБеспощадным, я ж страдаюОт тоски. Что будем делать?Фракия от нас ушла!
Три времени в году — зимаИ лето, осень — третье,Четвертое ж — весна, когдаЦветов немало, досыта жПоесть не думай…
«Спят вершины высокие гор и бездн провалы…»
Перевод В. Вересаева
Спят вершины высокие гор и бездн провалы,Спят утесы и ущелья,Змеи, сколько их черная всех земля ни кормит,Густые рои пчел,звери гор высокихИ чудища в багровой глубине морской.Сладко спит и племяБыстролетающих птиц.
«Часто на горных вершинах…»
Перевод В. Вересаева
Часто на горных вершинах, в то время какПраздник блестящий тешил бессмертных,В чашу из золота, в кружку огромную, —У пастухов подобные кружки, —Выдоив львицу рукою бестрепетной,Сыр ты готовила острый, огромный…
Не деревенщина-мужик ты,Не простак и не дурачина,Не из фессалийских стран,Не эрисихеец
[60], не пастух ты, —Родом ты из Сард высоких!
«Как-нибудь дам я треногий горшок тебе…»
Перевод В. Вересаева
Как-нибудь дам я треногий горшок тебе, —В нем собирай ты различную пищу.Нет еще жара под ним, но наполнитсяСкоро он кашей, которую в стужуЛюбит всеядный Алкман подогретою.Он разносолов различных не терпит,Ищет он пищи попроще, которуюЕст и народ…
«Вот семь столов и столько же сидений…»
Перевод В. Вересаева
Вот семь столов и столько же сидений.На тех столах — все маковые хлебцы,Льняное и сесамовое семя,И для детей в горшочках — хрисокола
[61].
«Он уж подаст бобовую нам кашу…»
Перевод В. Вересаева
Он уж подаст бобовую нам кашу,И плод вощаный пчел
[62], и хидрон
[63]белый.