Античность: история и культура

Первый из них по времени – долгожитель и любимец фортуны Авсоний, дни которого пришлись почти на весь IV в. Воспитанник и преподаватель риторических школ, выходец из Аквитании, он сделал блестящую карьеру – стал квестором священного дворца. Друг Симмаха, вождя языческой партии, защищавшей Алтарь Победы, он был учителем юноши Павлина, который раздал свое огромное состояние и удалился от мира. Авсоний никак не мог понять, почему его прекрасный ученик отринул богинь-муз ради столь далекого от поэзии и радостей жизни монашеского служения. Учитель взывал к классическим примерам дружбы Ниса и Эвриала, Ореста и Пилада, Сципиона и Лелия. Наконец, уязвленный нежеланием Павлина внять его мольбам и вернуться в мир, Авсоний проклял его: «Пусть никакая радость не согревает твоего сердца! Пусть никогда сладкие мотивы поэтов, нежные звуки элегий не услаждают твоего слуха; живи в пустыне, бедный и печальный!» Поистине проклятье язычника, не разделяющего устремлений христианина, одухотворенного желанием без остатка посвятить себя служению своему Богу, аскетической и уединенной жизнью заслужить вечную награду. Павлин не вернулся к своему учителю, а впоследствии стал епископом Нолы и писал духовные стихи.

Авсоний. Авсоний, которого судьба отметила счастливым жребием, столь редким для поэтов, и счастливым характером, создал прелестные стихи-картинки, рассказывавшие о нем самом, его родственниках, его имениях, его домочадцах и т. п. Его поэзия – прекрасный источник сведений о быте и жизни людей столь далекого от нас времени.

Счастливец Авсоний имел счастливую посмертную судьбу. Его стихи не были забыты. Широкой известностью пользовалась поэма «Мозелла», повествовавшая о путешествии поэта по притоку Рейна. Это одно из лучших описаний природы в римской литературе.

После смерти Авсония поэтические музы тут же избрали себе нового любимца. Им стал профессиональный поэт Клавдиан, успешно подвизавшийся при императорском дворе. О Клавдиане современники говорили, что он соединил в своей поэзии элегантность Овидия, мощь Вергилия и блестящую риторику Лукана. Клавдиан писал стихотворные панегирики, насыщенные аллегориями, мифологическими сравнениями, великолепными географическими описаниями. С основного мотива его поэмы «Похищение Прозерпины» мы начали эту главу. Мир поэзии Клавдиана, гиперболический, стремившийся свести противоположности в гармонию, яркий, тяготеющий к описанию необычного, – это античный мифологизированный мир. Поэтому естественно, что впоследствии Клавдиана вспоминали прежде всего в моменты, когда в обществе оживал интерес к античной культуре.

Рутилий Намациан. Вечный город Рим и его богиню-покровительницу талантливо воспел поэт Рутилий Намациан. Он, представитель римской знати, префект Рима, очень тяжело переживал то, что его город «склонил свою златую главу» перед варварами. Вынужденный покинуть Рим, он прощался с ним, целуя врата и орошая слезами его стены. Невеселое впечатление от своего имения в Галлии, разграбленного готами, Рутилий Намациан описал в прекрасной поэме «О возвращении». Однако, несмотря на то, что он был свидетелем трагедии, постигшей Рим, этот город предстает в его стихах как великая, вечная и непоколебимая твердыня, как венец и светоч мира, чья слава непреходяща: «Вечное солнце скорей позабыть святотатственно можно, чем твою славу и честь вырвать из наших сердец!»

Аполлинарий Сидоний. О том, сколь сильны языческие традиции в поэзии, свидетельствует творчество Аполлинария Сидония, завершившего свой жизненный путь епископом Арверны. Жизнь Аполлинария Сидония пришлась на время бурных и необратимых перемен, которые потрясали римское общество в V в. При нем Западная Галлия стала уже вестготской, а восточная – бургундской. Закрывались прославленные риторические школы, которыми были знамениты города Южной Галлии, ученых людей становилось все меньше, магнатские виллы превращались в замки, росла вражда между высшими кругами империи и народными массами, марионеточные императоры сменяли один другого. Аполлинарий Сидоний едва успевал писать панегирики в их честь.

Поэзия Аполлинария Сидония, христианского епископа, пронизана языческим мироощущением. В его стихах вереницей проходят языческие боги, покровительствующие героям, вакханки и фавны, философы и куртизанки. Он жалуется на варваров, которых презирает с истинно римской надменностью.