Античность: история и культура

XXVIII, 4, 14. Иные боятся науки, как яда; читают с большим вниманием только Ювенала и Мария Максима и в своей глубокой праздности не берут в руки никаких других книг.

XXVIII, 4, 21. Некоторые из них, хоть это и не часто случается, не желают, чтобы их звали «игроки в кости», а предпочитают называться «метатели костей», хотя разница между этими названиями такая же, как между словами «воры» и «разбойники». Следует, однако, признать, что при общей слабости дружеских отношений в Риме прочны только те свйзи, которые возникают за игорным столом.

2. ПЕРЕПИСКА АВСОНИЯ С ПАВЛИНОМ

Послание Авсония к Павлину

Вот и в четвертом письме я несу к тебе те же упреки,
Твой охладелый слух тревожа ласковой речью.
Но ни единый доселе листок от друга-Павлина
Мне не порадовал глаз начертаньем приветного слова <…>
Что же мешает тебе написать хоть два краткие слова,
Только «привет» и «прощай» – два слова, несущие радость? <…>
Милый, милый Павлин, ужели ты так изменился?
Так изменило тебя чужое далекое небо,
И Пиренеев снега, и васконские дикие чащи?
О, иберийцев земля, ты ныне достойна проклятья!
Пусть пунийцы тебя разорят, Ганнибал тебя выжжет!
Пусть с войною к тебе вернется изгнанник Серторий!
Как! неужель отчизны красу, сената опору
Скроют навек бильбилийская глушь, калагуррские скалы <…>
Вот где решил ты, Павлин, зарыть и сенатскую тогу,
И остальные дары, какими почтен ты от Рима!
Кто ж, разрушитель дружб, запретил тебе вымолвить слово?
Пусть за это язык его будет вовек бессловесен,
Будет безрадостна жизнь, пусть сладкие песни поэтов
Слух не ласкают его <…>

Послание Павлина к Авсонию

Вот уж и к грубым жнецам явилось четвертое лето,
Да и мороз леденил столько же раз все кругом,
Но от тебя не читал я за это время ни слова
И не видал я совсем рукописаний твоих <…>
К выговору твоему вернусь я, однако, но веский
Пусть героический стих будет меня защищать <…>
Зачем велишь ты к музам, мной отвергнутым,
Отец мой, снова прибегать?
Каменам, право, с Аполлоном места нет
В сердцах, Христу приверженных.
С тобой в согласье прежде, в меру сил своих,
Но не с твоею мощью, звал
Глухого из пещер Дельфийских Феба я,
А с ним и муз божественных,
И Бога даром слова одарить меня
В нагорьях и лесах просил.
Теперь с иною силою сильнейших Бог
Мне нравы изменить велит,
За дар свой с человека ныне требуя.
Чтоб жизнь Отцу мы отдали.
Делам ничтожным предаваться в праздности
И вздорным сочинениям
Он запрещает нам законом собственным
И зреть велит нам свет его,
Какой уловки мудрецов и риторов
Да и поэты нам темнят,
Сердца пустыми заражая мыслями
И оснащая лишь язык <…>

Аврелий Августин. Исповедь, X, V, 7