Античность как геном европейской и российской культуры

Согласно своей философский клепсидре Эко, «спорт в квадрате» (включающий в себя ставки на тотализаторе и бартер, продажу и принудительное потребление) порождает спорт в кубе – обсуждение спорта как чего-то, что смотрят. Изначально это обсуждение, которое ведется спортивной прессой, но впоследствии оно порождает обсуждение самой спортивной прессы, то есть спорт, возведенный в n-ную степень. Обсуждение спортивной прессы представляет собой «дискурс о дискурсе наблюдения за тем, как другие занимаются спортом». Такая «болтовня о спорте» создает иллюзию интереса к самому занятию им. Понятия «быть спортсменом» и «говорить о спорте» смешиваются, болтун мыслит себя атлетом и уже не отдает себе отчета в том, что ему им в реальности не быть. Точно так же он не отдает себе отчета, что он уже и не мог бы им заниматься, ведь работа, которую он делает, когда не занят болтовней, утомляет его, поглощает одновременно его физическую энергию и время, необходимое для занятия самим спортом.

«Возникнув в результате возведения в n-ную степень изначальной (и рациональной) растраты, то есть спорта как рекреационной деятельности, болтовня о спорте стала прославлением Растраты и тем самым апогеем Потреблении, – делает вывод Эко. – Слушая ее и участвуя в ней, существуя внутри потребительской цивилизации, человек потребляет самого себя, а также всякую возможность тематизировать или поставить под вопрос то принудительное потребление, к которому он приглашается и которому одновременно подлежит.

Будучи пространством тотального неведенья, болтовня о спорте формирует идеального гражданина, делая это столь основательно, что в крайних случаях (а таких много) он отказывается обсуждать, почему его время изо дня в день заполнено пустыми обсуждениями. И поэтому ни один политический призыв не мог бы оказать воздействие на эту практику, которая сама является тотальной фальсификацией любых политических отношений. Ни один революционер не осмелился бы начать революцию против заполняющей все болтовни о спорте; гражданин поглотил бы протестное движение, превратив его лозунги в болтовню о спорте или внезапно, с отчаянным недоверием отвергнув навязывание разума своим разумным выполнением высокорациональных вербальных правил»[184].

В попытках постполитической инструментализации спорта заметно эстетическое измерение. Во многих странах спорт сделался биополитическим (воплощенным в человеческом теле) заменителем государственной идеологии; из этого факта произрастает особая эстетика спорта как ключевого элемента политически ангажированных публичных акций. В мировой экономике профессиональный спорт стал сферой коммерчески выгодной. Это разветвленная система бизнеса, которая функционирует на рыночных принципах, финансируется за счет продажи прав на показ, рекламы, торговли атрибутикой и приносит прибыль. В России ничего этого нет. «Более того, – пишет публицист М. Бойко, – в России в последние годы наблюдаются снижение посещаемости стадионов и спортивных сооружений болельщиками и параллельное уменьшение зрительской аудитории спорта на телевидении. На это обыкновенно отвечают: надо еще более увеличить финансирование элитного спорта! А действительная причина в том, что бедным россиянам неинтересно, как миллионеры лениво перекатывают мяч по полю. Просто спрос на услуги профессионального спорта в России объективно ниже существующего предложения»[185].

Может быть, периодические рекорды на трибунах способствуют распространению массового спорта? Увы, несмотря на непрестанные вложения в профессиональный спорт, сегодня систематически занимаются физической культурой и спортом менее 8 % россиян, гораздо меньше, чем в западных странах. Таким образом, приходит к выводу М. Бойко, профессиональный спорт в России существует не в виду его рентабельности и не по причине большого числа болельщиков, а как инструмент легитимизации власти в общественном сознании. Здесь еще сохраняется память о советских спортивных победах. Однако советский спорт был основан на нерыночных принципах – не было ни астрономических зарплат, ни иностранных тренеров ценой в скважину, и именно поэтому относительно бедный СССР мог некоторое время конкурировать с капиталистическими странами на спортивных площадках. Нынешняя Россия не может поддерживать такой уровень спортивных притязаний с помощью рыночных механизмов. Но сырьевые нефтедоллары позволяют для «отмывания» власти накачивать мыльный пузырь под названием «российский профессиональный спорт». Так функционирует своеобразный потлач, в нашем случае сырьевой потлач как основа потлач-идентичности.