Антиклассика. Легкий путеводитель по напряженному миру классической музыки

Когда я вышла на сцену, я почувствовала такое спокойствие, которого никогда не ощущала перед зрителями. Мрачно-навязчивая вступительная часть произведения – действительно слишком мрачная и навязчивая, чтобы называться «Какаду», – обращалась к неопределенности и неизвестности будущего. Но на восьмом такте, когда напряженные, тревожные гармонии из минора растаяли в исцеляюще безмятежный мажор, я поняла, что Бетховен дал мне свое благословение.

Это было одно из моих самых сильных выступлений – и одно из самых приятных.

Глава 9 Не все они – симфонии Все красивые произведения и жанры

Я рада доложить, что мне не пришлось съезжаться с подвальными пауками моих родителей. Туда переехали лишь несколько моих коробок с бесполезными вещами типа моих дипломов. Большая часть того, что я забрала из квартиры ЗМС, поместилась в мои чемоданы. Это было удобно, потому что мне в любом случае пришлось бы их паковать. По странному и совершенно неожиданному стечению обстоятельств (которое становится еще более странным и неожиданным, если вспомнить мои прошлые взаимодействия с джазовыми музыкантами) я вдруг оказалась приглашенным гостем в бесконечном туре легендарного джазового трубача Криса Ботти.

Я до сих пор не уверена, как это произошло. В один момент я получила электронное письмо от менеджера Криса, Бобби, где он спрашивал, была ли я свободна в пятницу, а в следующий момент уже ждала за кулисами Центра Кеннеди рядом с Хелен Миррен и Аретой Франклин, чтобы сыграть программу, в которой помимо других нелепостей была коллаборация с барабанщицей Мэделин Олбрайт.

Там были частные самолеты, дым-машины, шикарные казино и огромные аншлаговые театры и концертные залы. Это было абсурдное умопомрачительное приключение, которое до сих пор кажется скорее рекламой фэнтезийного рок-н-ролл лагеря, чем реальным опытом, который я прожила.

Но больше всего в этом туре я ценила не его глянец или тот факт, что он спас меня от подвальных пауков, – мне просто нравилось, что этот опыт отличался от всего, что я привыкла отождествлять со скрипкой и выступлениями.

Во время моего первого концерта с группой, когда Крис представлял меня зрителям, он усмехнулся в микрофон и сказал: «Я встретил эту девушку только что, двадцать минут назад. У нее было два дня на то, чтобы выучить программу». Часть меня ожидала, что зрители повыскакивают со своих мест и забросают меня помидорами. Там, откуда я, признать свою неподготовленность было табу. «Никогда не позорьте своих зрителей», – говорил один из моих преподавателей. Все должно быть отточено, подготовлено, блестяще исполнено, – а если это не так, вы должны притворяться, что все отлично, чтобы никто не почувствовал себя дураком, аплодируя вам. Но в этом зале никто не был огорчен. Никто не требовал вернуть деньги, аргументируя это тем, что они заплатили, чтобы услышать что-то профессиональное и отрепетированное, а не музыкальный эксперимент под высоким давлением. Все были в восторге. Они приняли эту историю – и даже стали ее частью, – болели за мой успех в течение всего концерта. Когда я не рассыпалась клубком нервов и не забыла все, что судорожно пыталась впихнуть в свой мозг последние два дня, они взорвались как бостонцы после чемпионата мира в 2004 году. Неопределенность – и человечность – в этой ситуации оказались золотом.

Я чувствовала себя Алисой, которая через Зазеркалье попала в мир невероятно больших персонажей, озадачивающей топографии и нелепых заявлений.

Казалось, участники группы общаются между собой с помощью шифра – или сообщений, которые заканчивались словами «отправь деньги» (например: «На Ибице отлично. Много девчонок и странной белой пудры. Отправь деньги»). Каждый вечер, когда Джереми, менеджер нашего тура, забирал меня из гримерки, он напевал: «Удачи. Мы на тебя рассчитываем», или вручал мне контейнер с едой навынос, подписанный теми же словами.

Я все время была дезориентирована. На концертах я видела одни и те же лица – преданных поклонников Криса, которые следовали за ним по всей стране. Меня бросало от одного незнакомого аэропорта к другому, а потом я вдруг оказывалась в Hudson News, где была уже трижды на этой неделе. В декабре мы отыграли двадцать два практически идентичных концерта за одиннадцать дней (большая часть команды отыграла сорок четыре концерта за двадцать два дня, но на вторую половину концертов меня подменили). Каждую ночь мы проводили в дороге, вне зависимости от того, где мы находились и что случилось в тот день, и участники группы все время – случайно – сталкивались друг с другом в баре отеля.

Эта новизна опьяняла. Было так приятно сбежать и делать что-то, не обремененное личными проблемами, что-то просто увлекательное. Мне очень нравилось, как сценическое освещение вместо обычной подсветки выступающих стерильным белым светом сочеталось с музыкой. Мне нравилось, как зрители, вместо того чтобы смирно сидеть на своих местах, хлопали, веселились и пели, как им хотелось.