Антиох Кантемир и развитие русского литературного языка

Между тем именно современное, просторечное значение «способность к рассуждению, пониманию» исторически является в слове исходным, начальным. В начале XVIII в. существительное понятие (или поятие) означало только «понимание», «усвоение». Оно основывалось на соответствующем значении глагола по(н)яти, который в «Материалах для словаря древнерусского языка» И. И. Срезневского отмечается как «понять», «постигнуть». Например, в переводе XV в. римского историка Иосифа Флавия: «Могущи поняти величество [т. е. огромность] толикой брани». В «Арифметике» Магницкого (1703) рассматриваемое слово встречается в таких случаях: «Ради лучшего поятия [т. е. понимания] во исчислении; Поятие [т. е. усвоение] обучения». Аналогичные примеры находим в «Географии генеральной» (1718), изданной переводчиком и лексикографом Ф. Поликарповым: «В вещах физических (сиречь естественных) глаголят по мнению и поятию [т. е. пониманию] народа общего».

Одновременно слово втягивается в круг наименований со значением «представление, мысль (о чем-либо)». Уже с начала XVIII в. здесь использовались слова идея (идеа), мнение, знание и др. Существительное понятие прочно закрепляется в данном смысле и составляет в дальнейшем постоянный синоним к идея. Смысловой переход в слове понятие при этом можно представить следующим образом: «понимание, воображение» > «представление о чем-либо, воображение чего-либо».

У Кантемира слово понятие встречается в обоих значениях — «разумение, понимание» и «мысль, представление». Примеры к первому значению находим, например, в его «Песнях»: «Он нам к понятъю дал разум отверзтый»; в философских «Письмах»: «Тело никакого понятия [т. е. способности к мышлению] не имеет». Ко второму значению: «Смешное понятие многих людей о мире» («Разговоры»). Кантемиру принадлежит заслуга распространения слова понятие — в примечаниях к «Разговорам» он прямо соотносит его с идея и рекомендует к употреблению: «Я бы идею назвал по-русски понятием».

В дальнейшем слово понятие широко распространяется, прежде всего в значении «мысль, представление (о чем-либо)». Оно выступает в конструкциях с предлогом о (понятие о мире) и с дополнением в родительном падеже без предлога (понятие добродетели). Однако и первое значение «понимание, разумение» сохраняется в употреблении. Еще «Словарь Академии Российской» ставит его вначале, а новое значение на втором месте — последнее в словаре определяется как «мысль, воображение» и снабжается звездочкой (*) как производное. У Пушкина это слово в значении «способность понимать, интеллект», по сведениям «Словаря языка Пушкина», употребляется в 10 случаях из 96, а в основном используется в значении «представление, мысль о ком-либо, чем-либо». В отрывке «О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И. А. Крылова» (1825) Пушкин употребляет слово в первоначальном смысле: «Соединяя необыкновенную силу воли с необыкновенною силою понятия, Ломоносов обнял все отрасли просвещения».

И лишь на протяжении второй половины XIX в. старое значение постепенно угасает — оно сохраняется в сильно сокращенном виде во внелитературной, разговорно-просторечной среде. В современном языке это чаще всего стилистически осознанные средства литературно-художественного,публицистического и устного выражения.

Живая речь и «простота» слога

В первые десятилетия XVIII в. быстрыми темпами совершается демократизация русского литературного языка. В результате происшедших преобразований книгопечатание переведено с кириллической на более простую, так называемую гражданскую азбуку. Резко возрос объем книжной продукции, расширился круг читателей. В этих условиях старый книжнославянский (церковно-славянский) язык, слишком далекий от живой речи, не мог полностью удовлетворить новые потребности общения. На протяжении XVIII в. наблюдается синтез основных частей общенародного языка, легших в основу единого национального литературного языка. Творчество Кантемира и его современников демонстрирует существенные ступени этого сложного процесса.

Еще у Петра I находим требования писать «просто», чтобы каждому было «внятно». В первую очередь это относилось к деловым документам, появлявшимся публицистическим и научным сочинениям. Кантемир в сатирах и других местах неоднократно говорит о своем стремлении писать (сатиры) «простым и народным почти стилем», «приближаться к простому разговору», свою сатиру IV он ценил особенно «за простоту слога». Исследователи отмечают достижения Кантемира в данном направлении. Академик Я. К. Грот в статье, посвященной «Толковому словарю» Даля, писал: «После Петра Великого особенно Кантемир знал цену народной речи и умел ею пользоваться». Однако самое понятие «простой» для этой эпохи не было однородно. В XVIII в. характер языкового выражения еще существенно зависит от жанра произведения.