Антология альтернативной литературы 1. Альманах

Осень наступила, деньги опять были. Мы с Машей надумали поехать на юг, покупаться в морях-океанах. Но тут я заболел.

Началась моя болезнь с того, что под вечер сильно распухло горло. Утром поднялась температура, глотать я не мог, все тело разламывалось.

Маша напоила меня чаем с малиной, укутала в одеяло и пошла в аптеку. Я пытался читать, но буквы сливались, глаза болели и слезились. Потом меня начали раскачивать какие-то качели: взад-вперед, взад-вперед, сознание уплывало, тело растворялось, руки стали большие и ватные, а в голове стучал деревянный колокол. Температура к вечеру немного спала. Маша сменила мне пропотевшие простыни, пыталась покормить… Приезжала неотложка. Они хотели забрать меня с собой, но Маша подняла шум, они заколебались и пообещали приехать утром.

А у меня начался бред. Мне чудилось, что комната накренилась и в нее упала огромная змея. Толчки, толчки, комната раскачивается, я вижу ее сверху, будто огромную коробку, и вот я уже лечу в эту коробку, а змея разевает пасть.

Потом провал и новые видения. Я плыву по течению, река чистая, дно видать в желтом песочке, лодку несет кормой вперед, чуть покачивает и причаливает к песчаной косе под обрывом. Я лезу на этот обрыв, соскальзывая по глинистой стенке, забираюсь все же, но не сам, а уже держась за поводок большой собаки. Тут у меня на плечах оказывается лодка, в которой я плыл, я несу ее к избушке, вношу в сени и застреваю там вместе с лодкой. Навстречу бросается собака, лижет мне лицо, повизгивает…

Тут я очнулся, но повизгивание не прекратилось. Я с трудом поднял голову и увидел, что Маша лежит на своей кроватке и горько всхлипывает.

– Ну, Маша, перестань же… – я попытался сесть, спустил ноги, но меня так качнуло, что я откинулся на подушку и замолчал.

Да и что было говорить? Все глупо началось и глупо кончилось.

– Ага, – бубнила Маша сквозь слезы, – ты уйдешь, я знаю.

– Ну и что? – я все же привстал. – Ну и что же Машенька, ты главное, верь и жди. Тебе будет хорошо – мне будет хорошо. Я, может, вернусь, лишь бы ты ждала.

Маша подошла ко мне. Глаза ее были глубокими, слезы исчезли.

– Хочешь остаться?

Она сказала это так, что я почувствовал: скажи я «хочу» – произойдет чудо.

– Не знаю… – сказал я робко.

Маша отвернулась и вышла из комнаты. Я вытянулся, закрыл глаза и стал чего-то ждать.

Это мне казалось, что я жду. Сознание стало зыбким, вновь вспорхнула какая-то зловещая ночная птица, задела меня влажным крылом. И я провалился в бесконечность небытия.

Из больницы, где у меня обнаружили двустороннюю пневмонию, я дал телеграмму о прекращении моей работы, и к этим людям больше не вернулся. Выписался через три недели и уехал в Питер, не попрощавшись с Девочкой.

Варвара Болондаева (Ночная кобыла). Москва :: Черный Охотник

– Чтобы согреться на вышке, – приняв на грудь, прокурор Лев Ефимыч становился не в меру болтлив, – надо работать мускулатурой. Например, напрягать брюшной пресс или с силой сжимать анус.

– Кабан, подлюга, хитер, любое движенье услышит, – держатель контрольного пакета акций ООО «Либерал пак» господин Копейко изо всех сил старался быть в теме. Собеседника он уже не боялся и во всю поддакивал прокурору:

– Не выпить, не покурить!

По-домашнему трещали дрова, и спина от камина потела. В отблесках пламени золотились хрустальные штофы, российский герб на стене и мясной прокурорский загривок. Тяга давала сбой, и глаза чуть заметно щипало.

– Артем Степаныч, ты как?

Третий участник вечеринки и хозяин стола, гендиректор холдинга Артем Комаров зимнюю охоту не любил. Он вообще не любил охоту. Но, в силу сложившихся обстоятельств, слыл охотником и рыбаком. И страстным коллекционером. В доказательство в его арсенале пылились ружья от «Космика» до «Сайги» и даже «Холланд-энд-Холланд» – для стенда и под замком. Ибо имидж для бизнесмена – всё, а экстрим в наши дни стал престижен.

Артем обрезал сигару и пригубил коньяк. Тысячедолларовая любовь разминала ему плечи и что-то не в такт напевала. Гендиректор запрокидывал голову, тыкался носом в ложбинку под грудь и шептал продажной подруге:

– Ты красива, как Эшли Джад! Побудешь сегодня Эшли?

В ложбинке пахло сиренью и молоком, и подруга послушно кивала.