Антология исследований культуры. Символическое поле культуры

Если люди владеют символической классификацией, они могут находить ей бесчисленные применения. В различных видах применения – порядке, размышлении, правовой дискриминации, разрешении тех или иных проблем и т. д. – мы можем видеть некоторые из возможных оснований существования этих классификаций. Однако следующая проблема состоит в том, почему люди осуществили классификацию символически особым способом. Даже имея в виду только простые формы классификации посредством деления, мы видели, что возможно широкое разнообразие форм: например, каррьера классифицируют по четыре, зуни по семь. Можно ли выработать общую теорию, которая объяснит, почему определенное общество имеет именно ту форму классификации, какую имеет? Рассмотрим две противоположные, но связанные друг с другом эволюционные теории.

Социальный детерминизм

Дюркгейм и Мосс в своем эссе о примитивной классификации (1903; пер. 1963) полагали, что обосновали подобную теорию. Их рассуждение, ставшее, возможно, самым известным вкладом в сравнительное исследование символической классификации, развивается примерно следующим образом. Они полагают, что у человеческого сознания отсутствует врожденная способность конструировать сложные системы классификации, которыми владеет каждое общество и которые суть культурные продукты, не находимые в природе. Они спрашивают, следовательно, что могло послужить моделью для подобной аранжировки идей. Ответ их таков: эта модель – само общество. Первыми логическими категориями, утверждают они, были социальные категории, и первыми классами предметов были классы людей. Не только сами классы, но также и отношения, связующие их в систематическую классификацию, имеют социальное происхождение. Схема категорий – лишь аспект общественного строя, и единство классифицируемого знания есть не что иное как единство общественной коллективности, распространяемое на Вселенную.

В качестве первого примера для доказательства Дюркгейм и Мосс приводят австралийскую систему долей, например, у аборигенов Порт Маккей в Квинсленде, разделенных на долю юнгару и долю вутару Это разделение рассматривается как «всеобщий закон природы», согласно которому люди, как и вообще все одушевленное или неодушевленное, принадлежат к одной либо другой из долей. «Аллигаторы принадлежат к одной, кенгуру – к другой, солнце – к одной, луна – к другой, ветер – к одной, дождь – к другой; все это развито до такой степени, что если указать звезду, люди скажут вам, к какой из долей она принадлежит» (1963, р. 12). Далее Дюркгейм и Мосс рассматривают четырехсекционную систему, как она наблюдается у каррьера (см. выше). Они описывают, как все общество разделено на четыре «брачных класса», о которых они утверждают, что «классификация предметов воспроизводит эту классификацию людей» (ibid., p. 11). Точно так же у австралийского племени вакельбура брачные классы (т. е. секции) разделяют не только мужчин и женщин, но всю Вселенную (ibid., p. 13). У зуни, как мы видели, классификация проводится по семи подразделениям, и Дюркгейм и Мосс подчеркивают, что «это разделение мира в точности такое, как разделение кланов в пуэбло» (ibid., p. 44). Более того, они заходят еще дальше, утверждая также, что классификация по кланам древнее и что «она послужила моделью, по которой были образованы другие (например, пространственное разделение Вселенной)» (ibid., p. 48). Их обзор включает ряд других обществ различной организации, в том числе сиу и традиционных китайцев, обнаруживающих различные степени соответствия между общественным строем и символическим рядом. Там, где соответствие отдаленно или не может быть установлено, Дюркгейм и Мосс обычно пытаются объяснить это расхождение предполагаемыми переменами в прошлом. Крайним является случай Китая, где символическая классификация (весьма сложная и систематическая) совершенно независима от общественного строя; это, как полагают, указывает на происхождение философии из такого типа символической классификации, который воспроизводит общественный строй.