Третье решение отрицает само наличие проблемы. Это решение «яйца и курицы». Его адепты указывают, что ни один индивид не рождается вне культуры. Индивид рождается внутри культуры, социализируется, чтобы обнаружить ее родственность (или, может быть, чуждость), и вследствие этого стремится поддерживать ее (или изменять). Круг замкнут, и вследствие этого, говорят приверженцы этой точки зрения, безоснователен вопрос о том, где вклиниться в этот круг с описательными целями. Однако весьма странно, что те, кто разделяют этот взгляд, тоже либо «ломают» круг в той точке, где начинается социализация ребенка, либо подчеркивают важность социализации для сохранения или изменения сложившейся культуры.
Итак, теперь становится все очевидней, что мы не можем найти случаев, где изменения в социализации, предшествующие другим важным переменам в культурной системе, стали бы причиной таких изменений. При этом огромное число других источников культурных изменений требует к себе внимания. И, наконец, представляется очень разумным рассматривать изменения в социализации как реакцию на другие изменения. Вследствие этого, той точкой, в которой мы должны были бы ворваться в «круг», будет описание существующей зрелой системы отношений в их экологическом контексте. Это «объяснит» социализацию. Социализация сама по себе характеризует стабильность, но не объясняет ее причин и никогда не раскрывает основных признаков изменения. Исходя из нее можно объяснить природу приятия или отторжения происходящих перемен. Третье решение, старающееся обойти проблему, в конце концов приходит к отрицанию ее психологической окраски.
Из сказанного выше может показаться, что автор этой статьи пытается разрушить целую область исследований культуры и личности в качестве законного поля научного изыскания. На самом деле моя цель заключается в том, чтобы должным образом разграничить сферу этого поля и расчистить пространство для адекватного исследования. В анализе воздействия культурной системы (а не одной только Weltanschauung) как технологической, экономической или политической организации на индивида посредством паттернов социализации и посредством того, как эта организация затрагивает его во взрослой жизни, содержится жизнеспособное ядро исследований культуры и личности. Проводить этот анализ надо в контексте теории личности – в терминах ли стимулов, запретов, когнитивных ориентации, мотивов или же в терминах еще не существующей теории личности. В сущности, поле деятельности, которое я предлагаю, очень похоже на то, что в другом дискурсе предложил Уайт в 1925 г.
Как писал тогда Уайт и как часто говорили Мид и многие другие, изменения в культурных системах позволяют нам лучше оценить воздействие различных факторов на развитие и функционирование личности, чем любые искусственные условия, вообразимые в существующем на данный момент культурном строе. Адаптация систем личности в качестве правомерных реальностей к культурным системам как к правомерным реальностям – предмет немалого интереса и важности для теории личности. Это может представлять особый интерес и для антропологии. Адаптация не объясняет содержания, организации или процесса изменения в культуре, но она сообщает нам кое-что о «психологии» культуры – о том, как в людях происходят релевантные культуре побуждения и запреты. Есть также некоторое основание верить, что понимание динамики модальных типов личности (которые сами являются продуктами культурных систем) может помочь нам в изучении механизмов выражения в разных культурных системах – оснований ритуального языка, жеста, некоторых черт художественного стиля, развлечений и тому подобного. Некоторые разработки в этой области выглядят многообещающе, но пока проделано еще слишком мало фактической работы, чтобы можно было делать определенные выводы. К сожалению, ранее исследования в области культуры и личности были направлены на сведение всех аспектов культуры (за исключением безусловно относящихся к биологическому выживанию отдельного организма) к элементам выражения и таким образом и привели к тем или иным из противоречий, обсуждавшихся выше.