Антология исследований культуры. Символическое поле культуры

Важнейшим научным достижением XIX в. в лингвистике, как и в некоторых других областях, например в биологии, явился переход от традиционной статической интерпретации сходных черт как случайных совпадений между видами, созданными одновременно и способными изменяться только в ограниченных пределах, к динамической исторической интерпретации тех же черт как проявлений определенных, более или менее отдаленных исторических взаимосвязей. Таким образом, таксономия, наука о классификации, перестала быть попыткой поиска существенных черт, связывающих определенные предметы более тесно, чем другие, как часть Божественного замысла, а стала основываться главным образом на выборе тех критериев, которые отражают реальные исторические взаимосвязи. Говоря языком биологии, это был поиск гомологии, а не простых аналогий. Несмотря на плодотворность индоевропейской гипотезы и дальнейшие успехи подобных гипотез о существовании угро-финской, семитской и других языковых семей, основные посылки, на которых основывались эти первые победы языкознания как науки, никогда не были ясно сформулированы, и распространению этих методов на другие регионы мира с самого начала препятствовал недостаток определенности по поводу критериев родства языков, что почти в каждом крупном географическом регионе привело к хаосу взаимоисключающих классификаций и даже к широко распространенному сомнению в возможности какой-либо интерпретации сходства между языками в терминах исторических связей. Но посылки, на которых было построено здание современной лингвистики и которые помогли придать ей значительно большую строгость метода и точность результатов, чем в науках о других формах культурного поведения людей, не следует отбрасывать с легкостью, если, конечно, этого не требуют фактические данные. Ниже мы попытаемся сформулировать принципы, в соответствии с которыми возможна историческая интерпретация черт сходства между языками. Мы надеемся, что, руководствуясь этими принципами в последующих разделах при рассмотрении проблем, относящихся к конкретным регионам, можно будет придти к их приемлемому решению.

Основополагающее предположение о языке, на основе которого становится возможной историческая интерпретация черт лингвистического сходства, было, по-видимому, впервые явно сформулировано великим швейцарским лингвистом Фердинандом де Соссюром в «Курсе общей лингвистики» (Cours de linguistique generale), хотя он и не указал ее связь с историческими проблемами. Согласно де Соссюру, язык – система знаков, имеющих два аспекта: signifiant и signifie¹*, что в терминологии Блумфилда и американских лингвистов эквивалентно «форме» (form) и «значению» (meaning) соответственно. Более того, эти два аспекта языкового знака, по существу, связаны между собой произвольным образом. Каково бы ни было определенное значение, нет никакой внутренней необходимости, чтобы оно выражалось некоторым определенным сочетанием звуков, а не любым другим. Впервые этот постулат был сформулирован таким образом де Соссюром, фактически он лежит в основе гипотез языковедов XIX в. о лингвистических взаимосвязях и, по существу, представляет собой общепринятое в современной лингвистике решение дилеммы о врожденности либо условном характере языка, восходящей еще к древним грекам. Притом, что соотношение между формой и значением произвольно, более чем случайные сходства между языками требуют исторического объяснения с точки зрения либо общности происхождения, либо заимствования.

Это утверждение о произвольности знака нуждается в некотором уточнении, так как некоторым звукам или звукосочетаниям в какой-то мере свойственно чаще выражать определенные значения, чем можно было бы ожидать, если бы совпадения имели исключительно случайную природу. Характерные примеры – детские слова, означающие мать и отца, и звукоподражательные названия некоторых видов животных. Как правило, это считается лишь незначительным отклонением от принципа произвольности знака, поскольку никогда нельзя предсказать звучание слова, исходя из его значения, и, так как эти случаи встречаются сравнительно редко, они могут лишь незначительно повысить процент сходных черт между двумя языками, не связанными между собой, по сравнению с ожидаемым количеством случайных совпадений; но этого недостаточно для объяснения сходства между двумя определенными языками в целом, такими, как французский и итальянский. Более того, можно учесть немногие черты сходства, объясняемые этим фактором, приписывая им меньший вес при рассмотрении спорных случаев возможной исторической взаимосвязи между языками. Этот фактор, ответственный за определенные черты сходства между языками, я буду ниже, допуская известную вольность, называть «символизмом» (в соответствии с терминологией, принятой в психологической науке).