Антология исследований культуры. Символическое поле культуры

Поскольку, как было показано, элементы сходства только между формами или только между значениями обычно объясняются не генетическим родством, а на основе других гипотез, их наличие не свидетельствует о генетической взаимосвязи, а их отсутствие не опровергает ее. Поэтому их можно исключить из рассмотрения как не имеющие отношения к данной проблеме.

В таком случае свидетельствами генетического родства могут служить количество и природа черт сходства между значимыми элементами (как правило, минимальными структурными единицами, т. е. морфемами) по значению и форме одновременно. Тогда лексическое сходство между языками сводится к сходству корневых морфем, а о грамматическом сходстве можно судить по словообразовательным и словоизменительным морфемам. При этом основными методологическими проблемами становятся две: исключение конвергенции и символизм, что на основе более чем случайного сходства приводит к гипотезе о некоей исторической связи, и после этого – разделению случаев, в которых такое сходство убедительно объясняется заимствованием, и случаев, в которых это объяснение неудовлетворительно и необходимо принятие гипотезы о наличии родственной связи.

Первый подход, который напрашивается при исследовании проблемы неслучайного (статистически значимого) сходства, – количественный. Можно задаться вопросом, сколько элементов сходства может быть между двумя языками, не связанными генетически и не заимствовавшими ничего друг от друга или из общего источника. Представляются возможными различные методики. Одна из них могла бы заключаться в вычислении для каждого из этих двух языков ожидаемого количества случайных совпадений, исходя из его фонемической структуры и допустимых последовательностей фонем, сгруппированных по «классам сходства» (при этом нужно заранее условиться, какие фонемы будут считаться подобными другим в целях сравнения). Против такой процедуры можно выдвинуть несколько возражений. Так, она не исключает фактор символизма и не учитывает относительную частотность употребления фонем в каждом языке. Если, например, при сравнении двух определенных языков все губные согласные будут считаться сходными между собой, так же как и зубные, и если в обоих языках зубные согласные употребляются в пять раз чаще губных, возможность случайного сходства окажется гораздо большей, чем если бы они встречались одинаково часто. Конечно, в принципе можно было бы учесть это возражение, приписывая фонемам вес в соответствии с их частотностью, но осуществить это на практике было бы затруднительно.

Более приемлемой была бы следующая процедура. Предположим, что у нас есть список тысячи соответствующих по значению морфем из двух языков. В языке А первая морфема – «кан», «один». Вместо вычисления теоретической вероятности появления формы, достаточно близкой к «кан», чтобы их можно было считать сходными, сравним «кан» со всей тысячей форм из второго списка. Сравним также «один» со всеми значениями из второго списка. Тогда вероятность случайного появления морфемы, сходной с «кан», «один», и по форме, и по значению, в списке Б будет равна произведению числа сходных форм и сходных значений, деленному на 1000, общее число пунктов. Повторим то же со всеми морфемами и подведем итоги. Видно, что это потребует чрезвычайно кропотливой работы. Кроме того, эта процедура не учитывает сходства, основанного на символизме.