Антология исследований культуры. Символическое поле культуры

Чрезвычайно важен тот факт, что даже эти простейшие, первичные общества не являются по своей структуре совершенно аморфными. Они представляют собой конфигурации не только индивидов, но и меньших по размеру внутренне организованных групп индивидов. Видимо, люди испытывают настоятельную потребность в той эмоциональной безопасности, которую они черпают из тесных и экстенсивных приспособлений к немногочисленным другим индивидам. Кроме того, они обладают чрезвычайно развитой способностью к сотрудничеству, направленному на достижение ограниченных, конкретных целей, и к интегрированию самих себя в функциональные единицы. Даже в самых простых обществах мы обнаруживаем дружеские связи и трудовые группы, в них небольшие множества индивидов – обычно одного пола и примерно одного и того же возраста – выделяются из всего остального общества и между ними устанавливаются особого рода отношения. Мы находим также и семейные группировки, каждая из которых объединяет небольшой круг индивидов обоих полов и всех возрастов в плотно интегрированную единицу. Членство индивида в такой единице, особенно если речь идет о семейной группе, является важным фактором той ориентации, которую он приобретает по отношению к своему обществу и его культуре. Обеспечивая индивида особыми удовлетворениями, членство в семейной группе одновременно влечет за собой и особые обязательства как в плане совместной ответственности перед более широким обществом, так и в плане взаимных прав и обязанностей в отношениях между членами данной единицы. Так, например, человек черпает много личных преимуществ из заключения брака и создания собственной семьи, но в то же время принимает юридическую ответственность за долги своей жены и за ущерб, причиняемый его детьми, и берет на себя особые обязательства перед женой и детьми.

Этот образец того, что можно было бы назвать клеточной организацией, проявляет себя во всем спектре социальных интеграции. Каждое общество, от примитивной банды¹* до современного государства, реально представляет собою агрегат меньших по размеру организованных групп. Так, например, банда – это конфигурация семейных, дружеских и трудовых группировок; племя – конфигурация банд; а государство в простейших его формах – конфигурация племен, которые были собраны воедино посредством завоевания, добровольного объединения и т. д. За исключением случающихся время от времени периодов дезинтеграции и смуты, этот принцип организации можно усмотреть даже в самых сложных современных обществах. Более того, такие периоды смуты всегда являются переходными. Так, например, в новообразованном военно-промышленном городе поначалу нет таких социальных конфигураций, которые служили бы опосредствующим звеном между рабочим-мигрантом и локальным обществом как целым, однако с течением времени такие конфигурации обязательно развиваются. Принадлежность к профессиональным союзам, ложам, церквям и т. д. будет служить выделению некоторого ряда индивидов из общества в целом, собиранию их воедино и предоставлению им возможностей интегрирования в функционирующие социальные единицы.

В более стабильных современных обществах функции простого первичного общества, связанные как с интеграцией индивидов, так и с передачей культуры, выполняются прежде всего локальными сообществами и социальными классами. Даже в таком обществе, как наше, не найдется двух сообществ, которые обладали бы полностью идентичными культурами. За поверхностным сходством, обусловленным массовым производством и такими посредниками, как кино и радио, нередко скрываются значимые различия в установках и ценностях. Социальные классы тоже могут функционировать в качестве первичных обществ в рамках более широкой конфигурации, особенно когда они давно сложились и имеют четко определенный членский состав. Обычно каждый класс развивает свой собственный набор разделяемых всеми его членами и передаваемых культурных образцов и устанавливает некоторые особые обязательства среди его членов. Обычно он закрепляет также за своими членами и определенные виды деятельности, необходимые для выживания более широкой конфигурации, и делает их составной частью своей отличительной культуры. Так, в европейских обществах от мужчин, принадлежащих к высшим классам, ожидается, что они будут брать на себя лидерство в войне, а животное малодушие порицается в них гораздо строже, нежели в мужчинах, принадлежащих к низшим классам.