Кроме интереса к психологии, проявленного С.Ф. Нэделом, отдающим должное вкладу гештальт-психологов (Foundations [1951], Vol. VI), отношения между психологией и антропологией, которые предвидел Селигмен, в действительности так, по-видимому, и не сложились, несмотря на то, что сэр Ф.К. Бартлет (1937, р. 419), со стороны психологии, высказал предположение, что «если бы антрополог энергичнее взялся за работу и придал ей более определенную направленность посредством законного применения психологических методов, а психолог, со своей стороны, научился гуманизировать свои эксперименты с помощью изучения антропологического материала, то это, надо полагать, привело бы к быстрому и подлинному прогрессу обеих наук».
3
Клакхон и Мюррей, например, характеризуют «противопоставление «личности и куль туры» как ложное или, по крайней мере в некоторых важных смыслах, вводящее в заблуждение» (1948, p. xi); ср.: Spiro. Были и другие дихотомии («дух – материя», «природа – человек», «тело – разум», «индивид – общество»), которые следовало бы переупорядочить, соотнеся с некоторым более широким (inclusive) единством.4
Речь идет о книге:5
Ср.: Мёрдок (1949), «с долей лукавства» запустивший в оборот слово «наобкулития» (образованное от начальных букв в словах «научение», «общество», «культура», «личность», «теория»), отмечает, что «по сей день так и не удалось достичь согласия относи тельно подходящего названия для нарождающейся единой науки. Такие термины, как „изучение человеческих отношений“ или „исследование социальных отношений“, пренебрегают психологическими составляющими и, с точки зрения некоторых ученых, предполагают прикладное, а не теоретическое знание. Выражение „наука о человеческом поведении“ имеет слишком явную коннотацию с бихевиоризмом и почти совсем не указывает на важные социальные и культурные факторы. Общеупотребляемый термин „социальная наука“, по-видимому, исключает психологию». См. также: Parsons and Shils (1951).6
Дж. Гордон Браун в недавно опубликованной статье (1951) отказывается от термина «культура» «в интересах ясности». Он говорит: «Я вовсе не жду, что коллеги-антропологи согласятся с таким пренебрежением к одному из самых священных наших терминов, но лично я нашел для себя полезным обойтись в размышлениях без него».7
Ср. с замечаниями Дж Х. Рэндалла-младшего (1944, р. 355 и дальше). Уайтхед (1930, р. 99) утверждал: «Думать о Природе и Человеке – ложная дихотомия. Род человеческий есть тот фактор в Природе, который проявляет в наиболее интенсивной форме пластичность Природы. Пластичность есть введение нового закона. Доктрина Единообразия Природы должна быть поставлена в один ряд с противоположной ей доктриной Магии и Чуда, являясь выражением частичной истины, необоснованной и не согласующейся с беспредельностью Универсума. Границы того, что мы можем делать с этим миром, определяются нашими интерпретациями опыта».8
Нэдел (1951, р. 79 и далее) прямо ссылается на понятийные различия между «обществом» и «культурой», которые выносились на передний план разными антропологами. «В антропологической литературе последнего времени, – отмечает он, – термины «общество» и «культура» принимаются как обозначения несколько разных вещей или, точнее говоря, разных способов рассмотрения одного и того же».9
Ср.: Parsons and Shils (1951, p. 22): «Культурные образцы, будучи интернализированными, становятся составными элементами личностей и социальных систем. Все конкретные системы действия в одно и то же время имеют культурную систему и представляют собой некоторый набор личностей (или их секторов), а также социальную систему, или подсистему. Тем не менее, все три системы являются концептуально независимыми организациями элементов действия».10
См. книгу Шепли (1930), в которой дается очерк космических исследований известного нам материального мира. «Наши исследования космоса, – говорит он, – доказывают единообразие его химического строения и в целом его физических законов. Мы коллоиды. Сами тела наши состоят из тех же химических элементов, которые обнаруживаются в самых далеких туманностях, а наша деятельность управляется теми же универсальными законами. Проведенный недавно анализ химического состава человека, животного, горной породы и звезды пролил свет на замечательное единообразие их химических компонентов. Сколь бы ни были малы мы, люди, и сколь бы ни было мимолетно наше существование во времени и пространстве, химические элементы, из которых мы состоим, являются также преобладающими элементами в земной коре и важными составными частями в строении огненных и газообразных звезд. С химической точки зрения, в нас нет ничего необычайного или экзотического».