Антология новой грузинской поэзии

«Упаси Господь болеть одному, тем более ночью,
тем более, далеко от дома. Одному и далеко
от дома. Ах, никто меня не утешит, никто
не подаст лекарства в тусклом гостиничном
номере. Одеялом укрылся, курткой, а знобит
все равно нестерпимо, и воды в бутылке осталось
едва на один глоток. Упаси Господь болеть одному,
особенно если ты мужчина: они в болезни
много слабее, они вообще ужасно падают духом,
хворая в отсутствие матери, или сестры,
или возлюбленной, или жены, хлопочущей
со снадобьем в правой руке, холодным питьем —
в левой». Ночь, гостиница, одиночество. Страх
смерти здесь и сейчас. Долго мерещился в темноте
собственный труп, жалко скорченный на несвежей
простыне. А поутру стало так смешно и так стыдно.

БЫЛО — И НЕТ Перевод Д. Веденяпина

…А потом и стихи покинули людей.

Выбрали непогожую ночь, когда никто не высовывается на улицу,
                                  тайно свернули свой лагерь
и двинулись в путь, обрастая по дороге все новыми и новыми соплеменниками.

Скорбные — от того что все так плохо кончилось,
И растерянные — потому что их оказалось меньше, чем они думали.
Словно последние, чудом уцелевшие солдаты разбитой армии,
уныло потянулись они по темным ветреным долинам домой,
к далекой стране, надежно укрытой от глаз времени,
из которой их — кого раньше, кого позже — обманом выманили.

Их ухода не заметили, потому что стояла ночь.

Их отсутствия не заметили,
                                        потому что наступил день.

ДАВИД РОБАКИДЗЕ

ПЕРЕЖИВАНИЯ Перевод Д. Лоскутова

1. Из прищуренных глаз солнце сегодняшнее
буквами золота вошло в свою незримую историю.

2. Будто вены мои перерезаны, — самолетом небо размежено,
словно кровью дымом залито, шумом
смерть приближалась бесцветная.

3. С чурчхелой многоэтажной самолет столкнулся, бабушка
доставала ее как раз из кастрюли с пеламуши,
а я ладони готовил подставить под стекающие сладкие капли.

«Жена Адама состоит из денег…» Перевод Д. Лоскутова

Жена Адама состоит из денег,
Из кофейных пенок,
Из табака, дающего клубов длиннющий дым.
Возьмем павлинов, что остались с ними после
Клубов ночных,
Одарим их красою неуместной.
Давайте лестницу воздвигнем от подъезда до затаившейся на чердаке кровати
И установим так дороги мудрости змеи.
С дециметровыми железными цветами (в качестве убранства) крышу дома
Возьмем и к яблоне, наполненной ржой, привьем.
Теперь пойдем осмотрим наш разрушенный забор Адама
И подберем все камни, брошенные в рай.

«Мои чужие — мои же овцы…» Перевод Д. Лоскутова