Антология плагиата: от искусства до политики

Увы, Чехова и Куприна оказалось мало – пришло время, и Акунин замахнулся на историю России. Видимо, обидно стало – Карамзина помнят как историка, а Акунина как сочинителя занимательного чтива. Если отнестись всерьёз к задаче написания капитального труда по истории России, вывод очевиден: для одного человека это ноша неподъёмная. Тем более если речь идёт о возникновении Руси в IX веке – автор «Антологии плагиата» несколько месяцев изучал материалы для написания первых глав книги «Загадочная Русь: от Рюрика до Путина», но далёк от убеждения, что разобраться сумел во всём. Акунин же поступает очень просто – берёт первую понравившуюся ему версию и от неё «танцует». дабы ничто не помешало его историческим аллюзиям на основе трудов Карамзина, Ключевского и Сергея Соловьёва. Пожалуй, сочинение Акунина следовало бы назвать «печальной компиляцией», замешанной на личных предпочтениях и суевериях.

Акунину можно посочувствовать – читатель ждал от него нечто грандиозное, однако с помощью Фандорина такое немыслимо соорудить, вот и пришлось заняться историей России, хотя по большому счёту для написания капитального труда потребовалось бы много-много лет. Людмила Улицкая выбрала другой путь для достижения всеобщего признания – попыталась с помощью своего героя перекроить основы христианства – Даниэль Штайн отрицает непорочное зачатие, не верит в Троицу и божественность Христа. Бог с ним, с Христом и с христианством, но оказалось, что колоссальный проект невозможно осуществить, не прибегнув к компиляции – по отзывам знающих людей, месса Даниэля Штайна соткана из фрагментов проповедей реальных лиц. Если бы философия Штайна, то есть самой Улицкой, была основана на логике, такое отношение к читателю можно было бы простить, но вот небольшой отрывок из романа:

«Июнь, 2006 г. Письмо Людмилы Улицкой Елене Костюкович:

…Даниэль всю жизнь шёл к одной простой мысли – веруйте как хотите, это ваше личное дело, но заповеди соблюдайте, ведите себя достойно. <…> Весь урок сводится к тому, что совершенно не имеет значения, во что ты веруешь, а значение имеет только твоё личное поведение. Тоже мне, великая мудрость. Но Даниэль положил мне это прямо в сердце».

Если экстраполировать религиозное верование на обычную жизнь, то процитированные слова – это классический пример то ли конформизма, то ли лицемерия. Вот если бы речь шла о соблюдении заповедей Христа, тогда нет никаких вопросов – думай, что хочешь, но не убий, не укради. А здесь получается так, что можно ненавидеть власть, но вести себя достойно. И в чём же выражается достойное поведение: в неучастии или в молчании? Уместно ли говорить при этом о достоинстве? Вынужденное смирение перед лицом несокрушимой силы не может быть основой для самоуважения. Вот если тем или иным способом выразить несогласие с ненавистной властью, тогда появится повод порассуждать о собственном достоинстве.

Если речь зашла о компиляции, то невозможно обойти вниманием ещё одного популярного писателя – Дмитрия Быкова. Отличительной чертой Быкова-писателя и Быкова-журналиста является неумеренное многословие, однако каждому своё. Юрий Олеша не мог ни дня прожить без строчки, а вот для Быкова такое самоограничение совершенно не приемлемо – если не написал десятка три страниц, значит, прожил день впустую. Проблема в том, что для толстой книги собственных мыслей может не хватить, и тут приходится заимствовать чужие.

В апреле 2009 года в интернете появилось сообщение:

«Осенью 2006-го мне позвонил Дмитрий Быков и попросил текст моей диссертации "Раннее творчество Окуджавы (опыт реконструкции биографии)". Тогда только что в сборнике «Голос надежды» вышла на неё рецензия, где Н.А. Богомолов, мой оппонент, подробно перечислял, что в ней можно найти. Диссертацию афишировать, широко давать читать мне не хотелось: друзьям, строгим критикам – пожалуйста, но на мой вкус она была слишком «фактологична»: действительно реконструкция биографии с сопоставлением источников – архивных материалов, автобиографической прозы Окуджавы, его интервью, интервью, которые я взяла у тех, кто мог рассказать о нём в 1940-1950-е годы».

Далее автор, кандидат филологических наук Ольга Розенблюм, рассказывает, как отдала диссертацию Дмитрию Быкову, причём согласно его просьбе, всего на две недели, а получила её… через два года. Всё бы ничего, дело житейское – ну кто же сможет отказать известному литератору и обладателю литературных премий? Тут следует иметь в виду не только уважение к авторитету, но и кое-какие конъюнктурные соображения – с влиятельными людьми не стоит ссориться, такое знакомство может пригодиться.

Но вот что пишет Ольга Розенблюм:

«Мне очень жаль, что приходится говорить об этой истории, я не стала бы этого делать, если б не досадная забывчивость Дмитрия Быкова при оформлении списка литературы… Меня заботит только одна вещь: я же все-таки в среде филологов обитаю, они меня могут неправильно понять, если я, не объяснив, что к чему, опубликую свой текст».